Чувство льда - Маринина Александра Борисовна

– Что ты молчишь? Я задала вопрос: как давно ты с ним встречаешься? И жду ответ.

– Две недели.

У Нади достало самообладания, чтобы сообразить, какой срок назвать. Две недели свиданий, прикрытых «комсомольскими собраниями», «походами в филармонию», «репетициями» и «днями рождения подружек», – это не так много, чтобы завоевать репутацию отъявленной лгуньи, и в то же время достаточно, чтобы иметь право называть человека добрым, умным, тонким и образованным.

– Ты влюблена? Или он просто кажется тебе интересным человеком?

Мать снова заговорила спокойно, и Наде послышалась в ее голосе даже доброжелательная заинтересованность. Может быть, еще не все потеряно? Может быть, удастся убедить маму?

– Он не просто кажется, мама, он действительно интересный человек, он необыкновенный, – горячо заговорила девушка, но Тамара Леонидовна неожиданно прервала ее:

– Ты меня в гроб сведешь! – Она приложила ладонь ко лбу. – У меня страшно разболелась голова. Закончим это. Я все сказала. Актриса, хотя бы и будущая, обязательно должна иметь поклонников, поэтому пусть он будет, этот твой Сережа, но только в качестве поклонника. Пусть дарит цветы, караулит тебя у подъезда или встречает у Консерватории, пусть приглашает на концерты. Но этим твое общение с ним должно быть и ограничено. Никаких свиданий наедине. И уж тем более никаких визитов к нам домой, не вздумай приближать его к семье. Я прекрасно знаю эту породу нищих живописцев, его пригласишь на чашку чаю, а он через пять минут начнет приставать к папе, чтобы тот устроил его к себе в театр художником-декоратором.

Филановская устало махнула рукой и удалилась в спальню. Надя еще какое-то время сидела на диване, у нее не было даже сил встать. В гостиную заглянула Люба, посмотрела на сестренку насмешливо и с жалостью.

– Ну что, получила?

Надя удрученно кивнула.

– И правильно. Я всегда тебе говорила, что ты врать не умеешь, так что лучше не берись. Почему сразу-то правду не сказала?

– Вот сказала сегодня, только еще хуже получилось. Вообще теперь не знаю, что делать.

– А в чем проблема-то? Что, кавалер неподходящий?

– Мама так считает.

– И правильно считает. Тебе учиться надо, образование получать, а не по свиданиям бегать. Надька, тебе двадцать лет всего, рано еще про мальчиков думать. На меня посмотри, мне двадцать шесть уже, я институт закончила, работаю – и то ни с кем не встречаюсь, а уж ты-то! Сопля ты зеленая, а туда же. Ты сначала профессию получи, потом будешь о любви думать.

Никто ее не понимает, никто не хочет ей помочь, даже сестра, а Надя так на нее надеялась! Ну почему все так глупо, неправильно, почему? Как ей теперь встречаться с Сережей? Если только разрешить ему приходить сюда, когда родителей нет дома, но нужно, чтобы Люба согласилась ее не выдавать. А на Любу, похоже, надежды нет никакой, она окончила педагогический институт и работает в школе учителем младших классов, строгая, требовательная. Надя точно знала, что ее старшая сестра выбрала себе профессию по призванию, она действительно прирожденный педагог, умеет объяснять и учить, да так, что все с первого раза раскладывается в голове по полочкам и уже никогда не забывается. Это Надюша неоднократно испытывала на себе, когда, еще будучи школьницей, не понимала какой-то материал или пропускала занятия по болезни и Люба помогала ей. И не имело никакого значения, к какому предмету относился непонятый материал: к физике, математике, биологии или истории. Люба брала учебник, пробегала нужные страницы глазами и объясняла так, что Надя потом долго удивлялась, почему сама не смогла разобраться, ведь это же так просто!

Да, Люба хороший учитель во всех смыслах этого слова, и ничего непедагогического ни за что не совершит. Как можно было надеяться, что она согласится лгать родителям и покрывать сестру! Глупо. И насчет личной жизни у нее установки строгие: нечего вертеть хвостом и встречаться со всеми подряд, нужно спокойно жить, работать и ждать своего единственного, который непременно когда-нибудь появится, надо только набраться терпения и не делать глупостей. Люба их и не делала никогда. Она была очень уравновешенной и очень правильной, за всю жизнь Надя ни разу не слышала, чтобы родители кричали на нее, ругались или даже просто сделали ей замечание. Нет, Любаша со своей правильностью и принципиальностью ей не помощник.

Что же делать? Как устроить так, чтобы продолжать видеться с Сережей? Как сделать так, чтобы он понравился маме с папой? Разрешенные мамой «раз в две недели» Наденьку ну никак не устраивали.

Театр, в котором служили Григорий Васильевич и его супруга Тамара Леонидовна Филановские, был известным, любимым зрителями и обласканным властями, благодаря чему каждый год отправлялся на зарубежные гастроли, пропагандируя по всему миру передовое советское искусство. Более того, Тамара Леонидовна давно, много и чрезвычайно успешно снималась в кино и дважды получала на зарубежных кинофестивалях призы за лучшую женскую роль. Помимо дивной красоты и бесспорного драматического дарования, она хорошо танцевала, обладала небольшим, но чудесного тембра контральто, и все это в полной мере использовалось режиссерами как в театре, так и в кинематографе. Особенно хорошо, по понятным причинам, ей удавались роли в экранизациях оперетт, в которых и вокальные, и хореографические номера она исполняла сама. Тамару Филановскую называли второй Любовью Орловой, а некоторые знатоки считали возможным утверждать, что Филановская, пожалуй, даже и получше.

В партию Тамара вступила во время войны, когда была вместе с театром в эвакуации, за два месяца до рождения первой дочери, Любочки. В партийной жизни молодая актриса Филановская всегда была деятельной и ответственной, активно участвовала в общественной работе, выступала на партсобраниях и в результате оказалась одной из немногих представителей мира искусства, чьи кандидатуры при решении вопросов о зарубежных поездках даже не обсуждались. Кого другого и могли обсудить, но только не ее: разумеется, Филановская поедет, товарищ проверенный, в партии с 1942 года, идеологически подкованный, с прекрасной репутацией, любимица всего коллектива, красавица, талантливая, обаятельная, кто же еще, как не она, может за границей являть собой олицетворение духовных побед на пути строительства коммунизма! Тамара Леонидовна была очень умна, и если во время зарубежных гастролей или иных каких творческих командировок с ней беседовали журналисты, то каждое слово в ее интервью было настолько выверено, а все сказанное ею настолько пронизано «линией партии и правительства», что власти советской страны ее просто обожали. Один руководитель, большой поклонник актрисы Филановской, как-то даже сказал, что можно упразднить весь пропагандистский аппарат, работающий на зарубежные страны, вполне достаточно раз в три месяца выпускать Тамару за границу и публиковать ее интервью, чтобы никто в мире не усомнился в безусловном превосходстве коммунистической идеологии.

И все равно, при всей своей благонадежности и блестящей репутации Тамара Леонидовна и ее муж не могли избежать контактов с приснопамятным управлением КГБ, бдительно следящим за настроениями в среде творческой интеллигенции, особенно выезжающей за пределы страны. Мало ли, вдруг кому-то взбредет в голову вывезти или ввезти в СССР валютные ценности или антиквариат, а то и, не приведи господь, остаться за рубежом. Ее никогда не вербовали, не пытались склонить к доносительству о настроениях в труппе, всем известно, что примадонны для этого не подходят, вербуют обиженных, неудачливых, завистливых, а Тамара Филановская к этим категориям никак не относилась. Однако порядок есть порядок, и без дружеской беседы, называемой инструктажем, все равно не обойтись, хоть ты и примадонна, и муж у тебя – главный режиссер и художественный руководитель театра. Однако же для примадонны и главрежа все-таки некоторые исключения делались, и состояли они в том, что инструктаж с ними проводили не рядовые сотрудники, как с другими артистами, а начальство, и с начальством этим со временем у четы Филановских сложились очень теплые и почти дружеские отношения.

Полковник госбезопасности Круглов Иван Анатольевич был джентльменом во всех отношениях приятным, с мужчинами – остроумным, с женщинами – галантным, и перед Новым годом, примерно за неделю, он специально приехал в театр поздравить супругов Филановских с наступающим праздником и вручить соответствующий случаю презент. Круглов сперва зашел в кабинет к Григорию Васильевичу, не без удовольствия выпил с ним по рюмочке коньячку, а затем проследовал в гримуборную к Тамаре Леонидовне, которая отдыхала между дневной репетицией и вечерним спектаклем. Тамара Леонидовна гостю обрадовалась, протянула руку, которую Круглов благоговейно облобызал, с восторгом приняла и рассмотрела подарок – изящную хрустальную вазу.