Благодарю за любовь - Вознесенская Юлия Николаевна

Роман Регины и Виктора как начался, так и развивался в основном на пляже. Почти обнаженные мужчина и женщина, проводящие долгие часы в пленительном безделье у воды, приглядывая за ребятишками, должны же были чем-то развлекать друг друга. Самым волнующим моментом их пляжного флирта было взаимное натирание друг друга ореховым маслом. Натерев сначала маслом спинки и попки детей и отправив их купаться в бассейн-«лягушатник», они приступали к ритуалу взаимного натирания. Регина под его руками попискивала и мурлыкала сладострастно, как кошка. Он же, подставляя ей спину и наслаждаясь лаской ее слегка дрожащих пальцев, скользивших по его коже, напрягал мускулы, чтобы Регина в этой игре полнее ощущала силу и упругость его тела и догадывалась, каких усилий ему будто бы стоит сдерживаться, чтобы не обернуться и не схватить ее в объятия. Ну да, еще чего не хватало — на пляже, при публике! Где, мало того, еще и знакомые иногда попадались… И он прерывал это волнующее занятие, резко вскакивал со словами: «Все, хватит! Пора охладиться!» — и с этим двусмысленным возгласом бежал к воде.

Когда он увидел, что достаточно разогрел Регину, он решительно пошел дальше. Как-то она задремала, лежа после купанья рядом с ним на песке, на расстоянии вытянутой руки. Дети плескались в «лягушатнике». Виктор передвинулся поближе к Регине и лег к ней боком, а спиной к «лягушатнику», чтобы заслонить ее от детей.

— Тебе жестко лежать головой на песке, — проговорил он хрипловатым шепотом. — Приподними голову!

Регина послушалась, не открывая глаз, приподняла голову, и он подсунул руку под ее щеку. Регина, судорожно вздохнув, так и припала щекой к его ладони. Наступила напряженная и сладостная тишина. Когда рука у него затекла, он, чтобы разогнать кровь, начал легонько шевелить кончиками пальцев возле ее виска. Она простонала негромко, а потом вдруг села и заявила, что у нее разболелась голова и надо срочно ехать домой.

Слегка разочарованный Виктор решил подъехать с другой стороны. После этого случая, наружно не имевшего никаких ожидаемых последствий, Виктор переменил тактику. Он перестал соблазнять Регину чисто сексуально, а начал психическую атаку. Он принялся осторожно заводить разговоры о том, что Артур, к сожалению, слишком занят в фирме и не имеет возможности оценить тонкость и душевное богатство своей жены. Странно устроены мужчины и женщины!

Среди мужчин едва ли найдется хоть один, которого женщина не купила бы, безудержно восхищаясь не его умом, успехами, талантом, а тем кусочком плоти, к которой, по выражению циничной Жанны, этот мужчина приставлен от рождения. Так же и женщины: и распоследняя шлюшка, и плохо воспитанная дурочка млеют и тают, когда мужчины начинают им петь, что ценят в них прежде всего их душу. Стоило Виктору приступить к делу, как Регина приняла приглашение и начала нескончаемую исповедь о трудностях своего замужества. Вскоре выяснилось, что не только Артур, но и свекровь и даже дети (младшей девочке было два года, а мальчишкам четыре и шесть) — все они не понимают Регину! Рахиль Моисеевна говорит с детьми один день по-немецки, а другой на иврите. Кому, спрашивается, нужен в Германии этот иврит? Она таскает их в синагогу и учит разным религиозным глупостям. Кому нужен этот Бог, и кого Он сделал счастливым? Счастье — это когда тебя понимают! Ну, еще, конечно, нужны любовь и деньги. Деньги у нее, Регины, есть, то есть они есть у Артура, а значит, и она без них не останется. А вот где взять любовь и понимание?! Вопрос был чисто риторический: по тому, с каким вожделением Виктор и Регина поглядывали друг на друга, было совершенно ясно, что за пониманием и любовью уже тоже далеко идти не надо… Конечно, она благодарна мужу за то, что ей не пришлось работать ни одного дня в жизни, что в сумочке у нее всегда есть банковская карточка, а на счету — деньги, и она может бесконтрольно тратить их по своему усмотрению. Спасибо, как говорится, большое! Но разве ей не приходится за все это платить дорогой ценой — своей душой, своими чувствами? Артур, само собой, любит ее, он преданный и верный муж, но…

— Душой он старик, понимаете, Виктор, ста-а-а-рик! По-настоящему его трудно не только любить, с ним даже говорить о любви невозмо-о-ожно! — говорила она, манерно растягивая слова: совершенно невыносимая для петербуржца манера провинциальных южанок. Но тут уж деньги Артура ничем не могли помочь, как и десять лет эмиграции; она все равно оставалась провинциалкой до глубины своих маленьких мозгов. Впрочем, пожалуй, именно это ее так молодило. Ничего, в будущем он ее отшлифует…