Комната смеха - Данилова Анна

– Не думаю, что наши исследования могут быть как-то связаны с истинной целью моего задержания…

– И все же… – Я хотел выяснить, чем же таким особенным занимается его лаборатория, работники которой, возможно, зарабатывают приличные деньги в валюте. Хотя это была лишь версия, поскольку Эмма Майер могла пользоваться совершенно другим источником средств. – И все же…

– Извольте. Мы пытаемся создать искусственную паутину. Мы изучаем работу желез, вырабатывающих паучий шелк, и наш институт сумел выделить и расшифровать ген, ответственный за синтез нити… Вам по-прежнему интересно это слушать?

– По правде сказать, я меньше всего мог подумать о том, что кому-то интересно и полезно создавать искусственную паутину. Но раз такой крупный институт занимается этим, работает над этой проблемой, следовательно, она в дальнейшем может принести немалую пользу государству… Вот мне и хотелось бы узнать, как щедро государство оплачивает работу своих ученых? У вас большая зарплата?

– Поверьте, совсем небольшая. Но хватает, чтобы не умереть с голоду и оплатить квартиру. Вы бы с этого и начали, господин Гарманов… Но я не думаю, что и этот вопрос вас занимает сейчас больше всего. Вас интересует зарплата одной из моих подчиненных, не так ли? Вас занимает история жизни и смерти Эммы Майер? – И тут Михаил Ильич посмотрел на меня таким долгим и пронзительным взглядом, что мне стало даже не по себе.

– Да, – сдался я. – Я хотел бы спросить вас, что вам известно об Эмме Майер… Люди, с которыми она общалась последние два года, утверждают, что у Эммы появилось много денег. Это бросалось в глаза. Вот поэтому я и хотел выяснить, какими же проблемами занимается ваш институт, где так много платят даже простым лаборанткам.

– У Эммы был ничтожно маленький заработок. Больше того, она практически не работала у нас, а только числилась. Ее зарплату я делил поровну между теми сотрудниками, которые, как мне казалось, работали с полной отдачей. Я давал им премии, взятые из жалованья Эммы, но, поверьте мне, это были жалкие крохи…

– Но тогда где же проводила время ваша сотрудница, ваша подчиненная, если не в институте?

– Я не знаю.

– Но почему вы покрывали ее отсутствие? Какие у вас с ней были отношения?

– Самые теплые, дружеские. Эмма была мне очень благодарна за то, что я не вмешиваюсь в ее жизнь и, как вы говорите, покрываю ее отлучки. Поверьте, они никак не связаны с жизнью нашей лаборатории. И, конечно же, они не имеют никакого отношения ко мне лично. Мы никогда не были с Эммой любовниками, хотя она была исключительной женщиной. И если бы вы знали ее лично, вы бы поняли меня как мужчина.

– У Эммы был другой мужчина?

– А разве сейчас, когда ее нет, это так уж и важно? Она погибла в автокатастрофе около полумесяца тому назад, а круги по воде идут до сих пор?

– У нас есть основания полагать, что Эмма погибла не своей смертью, что ее убили.

– Но мне ничего об этом не известно.

– Поймите, Михаил Ильич, вы не обязаны хранить чужие тайны, особенно женщины, которой уже нет в живых…

– Ошибаетесь, Вадим Александрович. Эммы нет, это так, и я скорблю о ней, но это не дает нам, живым, права глумиться над ее памятью…

– Эмма не погибла в катастрофе, она погибла совершенно иначе, не сгорела в машине, как считалось прежде. Ее труп был обнаружен два дня тому назад в загородном доме семьи Тарасовых, то есть в ее же собственном доме. И человек, который привез туда мертвое тело, находился в вашей машине, Михаил Ильич. Теперь вы понимаете, почему мы вас задержали?

– В моей машине?

– Да. У нас есть свидетели, которые видели вашу машину возле ворот дачи Тарасовых. Кроме того, видели и вас, Михаил Ильич, в тот момент, когда вы выносили пустую коробку из-под телевизора из дома Тарасовых. Вероятно, в этой же коробке вы привозили и труп Эммы Майер. Мне ничего не стоит пригласить сюда свидетелей для вашего опознания… Ведь это были вы? Вы привезли труп Эммы? Я не знаю, что двигало вами, когда вы решили перевезти труп на своей машине и на глазах соседей…

– Но ведь поселок был пустой, нежилой, – устало проговорил Аксюта и достал платок, промокнул им выступивший на небольшой, начавшей лысеть голове капли пота. – Понимаете, я должен был это сделать… И я это сделал…

Глава 29

В гостинице мне было больше делать нечего, и я решила вернуться домой. Пора было начинать новую жизнь. Без Вадима, без расследований, без страха за свою жизнь, без любви. Жить так, как я жила до тех пор, пока не встретила Вадима. Я позвонила на работу и попросила соединить меня с бухгалтерией, где мне подтвердили, что моя зарплата ждет меня. Я сделала себе перевязку – смазала начавшие рубцеваться раны и глубокие царапины на теле пахучей мазью и, приложив марлевые салфетки, залепила их пластырем, после чего выпила пару красненьких таблеток и спокойно вышла из квартиры. Спустилась в метро и уже через час входила в знакомую дверь нашего стерильного офиса. Замелькали знакомые лица, я только успевала здороваться со всеми. Всюду пахло кофе и сигаретами. Я тоже захотела выпить кофе и покурить, что и сделала, как только достигла своего законного рабочего места. Небольшой уютный закуток из прозрачного пластика с большим столом, компьютером, шкафчиком со стопками аккуратных синих толстых папок. А внизу – полочка с корзинкой, набитой шоколадом и печеньем. Моя отрада, моя каждодневная гастрономическая радость. «Привет, как дела?» – «На работу скоро?» – «Мы без тебя соскучились»… Дежурные фразы, любопытные взгляды, неискренность, фальшь, презрение…