Искушение злом - Робертс Нора

Хуже всего, на взгляд Чипа, то, что работа была невероятно занудной. Акр за акром, только коси и скирдуй, да еще с этим недоумком Джули Крэмптоном, едущим сзади на огромном скирдоуборочном комбайне.

Джули был каким-то троюродным или четвероюродным братом Элис, продуктом чьей-то лихорадочной любовной горячки. Около тридцати, жутко, на взгляд Чипа, действующий на нервы, но безвредный, крепкий, хотя и некрупный, с вялым, постоянно загорелым лицом. И вот сейчас он был прямо-таки на верху блаженства, разъезжая по полю, убирая скирды и распевая песни. Он пел глупейшие песни, популярные в пятидесятых годах, когда их обоих еще не было на свете. Чип подумал, что работа пошла бы лучше, если бы Джули спел что-нибудь из репертуара Роя Кларка, но вместо этого тот со своей дурацкой ухмылкой, распевал какую-то чепуху.

Боже милостивый.

— Ради Бога, Джули, что это, черт побери, за песня?

— Якети Як, — пропел Джули, скаля зубы.

— Ты всегда был придурком, — пробормотал про себя Чип.

Хотя не так уж и плохо все могло бы обстоять, подумал Чип, двигаясь по полю с жужжащим под ним скирдоубо-рочным комбайном, если бы мотор немного не барахлил. День был теплый и солнечный, а сено так приятно пахло. Возможно, Джули и полный недотепа, но ведь это ему приходится делать грязную работу, скирдовать и складывать копны. Это у него будут руки в занозах.

Эта мысль доставила Чипу некоторое удовлетворение.

Нет, все могло бы быть не так уж плохо, возвращался он к прерванной мысли, если бы он сообразил принести с собой радио. Тогда бы он наверняка заглушил женоподобный голос Джули.

Во всяком случае, он немного подзаработает. Правда, совсем немного, подумал он с сожалением. Мамаша разрешила ему брать с миссис Стоуки не больше половины обычной цены. Но даже и при этом он сможет иметь немного свободных денег. Его маленькому ребенку нужны были эти чертовы ортопедические туфельки. Бог ты мой, детям нужно было черт знает сколько всего. Но думая о своей крохотной дочурке с вьющимися, как у матери, волосами и его глазами, он улыбался.

В общем-то, здорово было быть отцом. Пробыв в этом качестве одиннадцать с половиной месяцев. Чип уже чувствовал себя ветераном. Он уже пережил бессонные ночи, краснуху, прорезывание первых зубов, мокрые пеленки и прививки. А теперь его дочка уже ходила. Он расплывался от радости и гордости, когда она, растопырив ручки, ковыляла ему навстречу. Даже несмотря на то, что она немного косолапила.

Его слегка глуповатая улыбка внезапно сменилась миной удивления, затем отвращения.

— Что это еще за дерьмовый запах?

— А я подумал, что это ты испортил воздух, — сказал Джули и хихикнул.

— Боже мой! — Чип задышал ртом. — У меня уже слезятся глаза!

— Какая-то мертвечина. — Джули вытащил повязку и прикрыл ею рот. — Ого-го. Действительно, какая-то мертвечина.

— Черт побери. Должно быть, бродячая собака забралась в сухую траву и подохла. — Он остановил сенокопнитель. Меньше всего ему хотелось искать эту дохлую собаку, но он точно так же не мог бы просто переехать ее копнителем. — Пошли, Джули, разыщем эту чертову гадость и вытащим ее.

— Может, это лошадь. Воняет, как от дохлой лошади… Стоит вызвать фургон по перевозке трупов.

— Пока не отыщем, не будем ничего вызывать. Они спрыгнули с копнителя. Чип вырвал страничку из книжки Джули и сделал себе повязку на нос и рот. От земли вонь шла сильнее, и это ему напомнило тот день, когда он ребенком играл около железнодорожных путей и наткнулся на останки несчастной собаки, попавшей под поезд, идущий в Брунсвик. Он чертыхнулся и задержал дыхание под повязкой. Ему очень не хотелось, чтобы повторилось то ощущение.

— Должно быть, где-то здесь, — сказал он и двинулся вглубь нескошенной травы. Было неприятно, но совсем не сложно идти вслед за запахом, изо всех сил бьющим в нос. В конце концов Чип буквально споткнулся об это.

— Боже милостивый. — Он зажал рот рукой поверх повязки и взглянул на Джули.

У того глаза уже вылезали из орбит. — Черт, о черт, о черт. Это никакая не собака. — Сначала он отвернулся, кашляя и задыхаясь, а затем неуклюже бросился вслед за Чипом, который уже несся стремглав по скошенному полю.

Спустя полчаса Кэм уже стоял на этом самом месте, с трудом дыша сквозь зубы. Прослужив десять лет в полиции, он считал, что повидал все. Но ничего столь ужасного ему не приходилось видеть.

Она была нагой. Смерть, лишив её всего, не лишила её признаков пола. Он предположил, что она была примерно среднего телосложения или того меньше. Определить её возраст оказалось невозможно. Теперь у неё не было возраста.

Но он решил, что знал, сколько ей было лет. Еще вытаскивая из машины привезенное с собой одеяло, он понимал, что Карли Джеймисон уже никогда не придется повеселиться в Форте Лодердейл во Флориде.

Лицо его побледнело, но руки не дрожали, и лишь на секунду мелькнула мысль о том, что сейчас не помешал бы хороший глоток доброго старого «Джека». Через поле, которое он когда-то в юности вспахивал, он пошел туда, где его уже ждали Чип и Джули.

— Это чье-то тело, как мы вам и сказали, — произнес Джули, прыгая с ноги на ногу. — Я никогда не видел покойника, кроме дядюшки Клема, а он лежал в гробу в покойницкой у Гриффитса в своем воскресном костюме. Мы с Чипом косили на поле вашей матушки, как мы вам и сказали, когда вдруг учаяли этот запах.

— Да заткнись ты, Джули. — Чип стер пот с лица. — Так что нам сейчас делать, шериф?

— Будет здорово, если вы отправитесь в полицейский участок и сделаете заявление о происшедшем. — Он взял сигарету, надеясь, что та отобьет отвратительный привкус во рту. — Кто-нибудь из вас касался её?

— Нет, сэр. — Джули снова запрыгал. — Черт побери, она выглядела ужасно. Вы видели эту тучу мух?

— Да заткнись же, Джули, — ровным тоном сказал Кэм. — Я позвоню, чтобы Мик был на месте и записал ваши показания. Нам, возможно, понадобится еще раз поговорить с вами. — Он посмотрел в сторону дома. — Вы говорили что-нибудь моей матери?

— Извините нас, шериф, — сказал Чип, немного помявшись. — Наверное мы с Джули плохо соображали, когда ворвались в дом.

— Ладно. Лучше отправляйтесь-ка немедленно давать показания.

— Мы сейчас едем.

Кивнув, Кэм поднялся по ступеням в дом, где ждала его мать.

Она почти набросилась на него. — Я же говорила им, что это просто собака или какой-нибудь олененок, — начала она, перебирая руками фартук. Под глазами у неё были круги. — У этих ребят нет ни капли разума.

— У тебя есть кофе?

— На кухне.

Он прошел мимо неё, а она следом, испытывая чувство тошноты. — Это ведь была собака, правда?

— Нет. — Налив себе горячего кофе без молока, он выпил и затем поднял телефонную трубку. На секунду помедлил, держа в руке холодную трубку и видя в своем воображении то, что предстало перед его глазами в поле. — Это была не собака. Подожди лучше в другой комнате.

Она попыталась что-то сказать, но слова не получались. Сжав губы, она покачала головой и села, дожидаясь пока он вызывал следователя.

Клер дожевывала за завтраком печенье с кремом, рассматривая свои наброски для Музея Бетадайн. Ей хотелось немедленно взяться за заказанную скульптуру, которую должны были установить на открытом воздухе. Она уже представила себе завершенной эту абстрактную женскую фигуру из блестящей меди, с поднятыми руками, ввысь и планетами, вращающимися поверх её пальцев.

Когда зазвонил телефон, она прошла на кухню и ответила с набитым ртом. — Алло?

— Клер? Это ты?

— Да. Привет, Анжи. Я как раз завтракаю.

— Какие еще новости.

— Лучше ты расскажи мне.

— Я продала вчера твое «Изумление Номер Три».

— Серьезно? Ну, это надо отметить. — Открыв холодильник, она вытащила пепси. — А как поживает Жан-Поль?

— Превосходно, — не моргнув глазом, солгала Анжи.

На самом-то деле никто из них не чувствовал себя так уж превосходно, поскольку Блейр постоянно держал их в курсе всего происходящего в Эммитсборо. — Ну как там у вас дела?

— Урожай обещает быть хорошим.

— Что ж, тогда мы можем спать спокойно. Клер, когда ты возвращаешься домой?

— Откровенно говоря, Анжи, я теперь начинаю думать, что я уже дома. — Пора было, наконец, бросить бомбу. — Я подумываю о том, чтобы продать мансарду.

— Продать ее? Ты, наверное шутишь?

— Нет, я говорю вполне серьезно. Ты ведь не можешь сказать, что мои работы стали хуже из-за того, что изменился угол зрения.

— Нет, нет, конечно. — Но Анжи беспокоили не работы Клер, а она сама. — Но я не хочу, чтобы ты что-нибудь решала сгоряча. Может, тебе стоит приехать сюда на пару недель и все обдумать.

— Я могу думать и здесь. Анжи, не беспокойся обо мне. Со мной в самом деле все в порядке.