Принцесса-чудовище - Соболева Лариса

Подали чай, а никто не прикоснулся к чашкам, кроме гувернантки.

– Ее светлость раньше времени выжила из ума, – вздохнул Уваров, как никто, ожидавший положительных результатов.

– Она владеет собой прекрасно, что говорит о здравом уме. Я впервые столкнулась с таким железным самообладанием, ничто не способно напугать эту женщину.

– Не удивляйтесь, господа, – сказал Суров. – Герцогиня привыкла рассчитывать на самое себя, поэтому и отказалась от помощи. Возможно, у нее есть причины не доверять людям.

– Но как мне было неловко, когда она открыла окно! Я чувствовала себя разоблаченной сплетницей!

– Зачем вы отдали ей улику? – спросил Суров.

– Я отдала один из двух листов, второй оставила. Раз она не принимает помощи, пусть сама сличит почерк и удостоверится, что в ее доме нет убийцы.

– Что ж, Маргарита Аристарховна, вы сделали все зависящее от вас, нам остается только ждать…

– Чего? – встрепенулся Уваров. – Еще трупа? Кто им должен стать?

– А что ты предлагаешь, Мишель? – пожал плечами Суров. – Герцогине известно, в каком она положении, мы обязаны уважать ее решение.

– Милый, все обернулось, как ты того хотел, – принялась уговаривать брата и Марго. – Полицию не вызвали, Шарлотту не обвинят… А насчет женитьбы поговоришь позже…

– Марго, в том доме убийца, – не успокаивался Уваров.

– А вдруг мы ошибаемся? – несколько отстраненно, будто самой себе, говорила она. – У меня сложилось впечатление, что герцогиня сама кого-то подозревает, к тому же она примет меры предосторожности.

Слова сестры не убедили Мишеля, он неопределенно покивал и ушел в дом. Марго прикрыла ладонью глаза, поставив локоть на стол, и проговорила печально:

– Он способен на безрассудство, я боюсь за него. Давайте, Александр Иванович, выспимся. Полагаю, ночью нам будет не до сна.

– Опять будем следить за Мишелем?

– Мы не станем прятаться и не дадим ему плыть на тот берег.

К ночи поднялся ветер. Он гнул верхушки деревьев, опрокинул на террасе плетеную мебель, и ее убрали в дом. По прибрежному шуму воды можно было судить, что на озере поднялись волны, лодки ударялись о причал и друг о друга. Марго радовалась внезапной перемене погоды. После ужина она и Суров играли на рояле в четыре руки, Уваров делал вид, будто читает, сам же то и дело поглядывал на сестру и друга, явно мечтая остаться один. Наконец пожелал им спокойной ночи. Едва брат ушел, Марго перестала играть:

– Держу пари, он вернется.

– Не берусь спорить, Мишель стал непредсказуем, – продолжая играть, но вяло, проговорил Суров. – Маргарита Аристарховна, вы поете?

– У меня нет вокальных данных.

– А мне казалось, вы умеете все на свете.

– Это второй комплимент за то время, что мы с вами знакомы, – улыбнулась она. – Правда, комплиментом ваши слова трудно назвать, скорее похвалой, тем не менее приятно.

– Не мастак я говорить комплименты, – исполняя пассаж, признался подполковник. – И что такое комплимент, сударыня? Лживые, но любезные слова, которые не имеют ничего общего с тем, кому их говорят.

– Впервые слышу такое толкование. Александр Иванович, давайте посидим в тишине? Ведь Мишель только этого и ждет.

– Вы опекаете брата, словно он дитя, – перестал играть Суров. – Что ж, извольте, посидим в тишине.

Марго прошлась к двери на террасу, стекла которой дрожали от ветра, повернувшись к Сурову, просияла:

– Не поет.

– В эдакую непогоду и после убийства девушке, думаю, не до пения.

– Изумительная погода. Как думаете, он рискнет плыть к ней? Дождя-то нет.

– Не знаю, Маргарита Аристарховна.

– Идите спать, я напрасно вас мучаю, – заговорила совесть голосом Марго. – Одна подожду немного и тоже пойду на покой.

А Уваров легок на помине! Появился в гостиной, оценил, что ему не удастся ускользнуть из дома, сел на диван и буркнул:

– Что-то не спится.

– И нам не спится, – как ни в чем не бывало сказал Суров, наигрывая одной рукой незамысловатую мелодию.

– Давайте в карты поиграем? – дала понять брату, что уходить не собирается, Марго. – Или в лото?

– Нет желания, – отказался Уваров, насупившись.

– Тогда мы с подполковником поиграем, – словно не замечала скверного настроения брата Марго.

Уваров посидел, послушал болтовню сестры и друга ни о чем, понял, что ему не дадут уплыть, и, поскольку ссориться не желал, снова ушел. Проводив его сочувствующим взглядом, Марго сделала вывод: