Дар великой любви, или Я не умею прощать - Крамер Марина

Я возвращалась домой после тренировки, было уже темно. Моя большая сумка болталась на плече – все как всегда. И вдруг, едва только я повернула в переулок, сильная рука крепко схватилась за ремень и рванула его на себя. От неожиданности я встала как вкопанная и выпустила сумку. Топот убегающего уже стих, когда я пришла в себя и поняла, что вместе с сумкой и кошельком, почти пустым, кстати, лишилась главного – документов и билетов на самолет. Ужас, охвативший меня, невозможно передать словами – с таким трудом получены визы, такой серьезный турнир, мы так готовились – и вот я все спустила в сточную канаву своей собственной глупостью…

Кое-как я доплелась домой, упала на кровать в своей комнате и разрыдалась. Отец, оказавшийся на удивление трезвым, сперва утешал как мог, но потом махнул рукой и объявил, что я дура и «полоротая курица». Поддержал, называется.

Нужно было позвонить Ивану, но я медлила. Если честно – просто боялась его реакции…

Назавтра утром я, как обычно, побрела на тренировку. Ноги не несли – предстоял разговор с Иваном и с тренером. Стоя на остановке, я почему-то принялась изучать объявления, расклеенные хаотично по прозрачным пластиковым стенам. И вдруг…

«Найдены документы на имя Лащенко Марии Юрьевны, обращаться по телефону…».

Я не поверила своим глазам, так не бывает, не может быть… Лихорадочно записав телефон прямо на пакете с туфлями, я кинулась к ближайшему телефону-автомату. Трубку взяла женщина, выспросила у меня все данные, перечень потерянного и только убедившись, что я это я, назвала свой адрес.

Вместо тренировки я помчалась к этой милой женщине.

Выйдя из ее квартиры, не могла поверить своему счастью. Цело все – оба паспорта, билеты, моя записная книжка – в том самом пластиковом конверте для документов, в котором они и лежали. Нет телефона и кошелька, но черт с ними. И тут… Я как раз проходила мимо мусорных баков, и на земле рядом с одним из них увидела… свою сумку. Определенно это был мой день – в ней оказался даже кошелек, хоть и пустой, косметичка, флакон духов. Получилось, что грабитель лишил меня трехсот рублей и старенького телефона. Я долго не могла поверить в собственную удачу – с таким трудом полученная виза вернулась ко мне.

…В Блэкпулле мы заняли второе место, что для пары из Сибири явилось небывалым успехом. Нам долго не верили, что мы живем и тренируемся не в столице – настолько силен по уровню был наш танец и настолько сложна программа в целом. Но, я думаю, дело было еще и в том, что я, как могла, старалась «отработать» свое везение, о котором, кстати, не рассказала никому, даже Ивану. Он так никогда и не узнал, что в нашей карьере могло не быть этого турнира и этого призового места.

К вопросу о везении – если бы не оно, вряд ли я была бы до сих пор жива. Сколько раз мне везло в прямом смысле слова – не сосчитать. И даже сейчас, сидя в «обезьяннике», я искренне верила, что и в этой ситуации мое фантастическое везение придет на помощь.

Молодой сержант кидал в мою сторону недвусмысленные взгляды, хмыкал, улыбался и, кажется, совершенно забыл о своих служебных обязанностях. Ну, еще бы – по сравнению со мной даже взятые прямо с «рабочего места» проститутки выглядели скромными выпускницами Смольного института. Концертный макияж, наклеенные ресницы, стразы на лбу, совершенно открытое латинское платье, колготки в сетку и босоножки на одиннадцатисантиметровой шпильке делали меня экзотической птицей, случайно попавшей в грязные силки птицелова вместе с воробьями и воронами. Проститутки, кстати, приняли меня за конкурентку, долго потешались и обещали на выходе «офигенную разборку».

Из приоткрытой двери до меня донесся голос Марго:

– Тогда позвоните полковнику Кондрашину! Я кто? Я его дочь!

Ого… значит, дело дрянь – если Марго решилась на звонок отцу. Интересно, чем все это закончится?

Марго вышла из кабинета начальника отделения с расстроенным лицом, и я поняла сразу – отец не помог. Не захотел. Или не смог – что вероятнее. Так и оказалось. Марго, уже всхлипывая, проговорила:

– Мэрик… они отцу сказали, что давно за тобой наблюдают, что партия крупная…

Еще бы! Мэри – кокаиновая барыга! Тот, кто решил меня упрятать сюда, не поскупился – кокаина нашли около пятидесяти граммов, золотое дно, Клондайк! Мне самой за всю жизнь не употребить…

Если честно, у меня вертелся в голове только один подозреваемый. Алекс. Но умом я понимала – зачем ему? Как раз Алексу такие сложности вообще ни к чему – искать кокаин, толкать его мне в кофр, звонить в милицию… Нет, изобретательный Призрак сделал бы все сам – если бы хотел наказать меня как-то.

– Марго, поезжай домой, – попросила я, глядя с жалостью на заплаканное бледное лицо подруги. – Поезжай, завтра будет новый день, что-нибудь придумается.

– А как же ты? Я не могу оставить тебя здесь… – запротестовала она, но я понимала, что помочь она уже ничем не может, а рассчитывать, что сержант будет долготерпелив и не выведет мою подругу за шиворот, не приходилось. Нам тут и так слишком много позволили.

– Марго, со мной все будет в порядке.

Через десять минут уговоров Марго все-таки уехала, а я осторожно опустилась на скамью и закрыла глаза. Удалось даже задремать на какое-то время. Разбудил лязг замка и мужской голос:

– Манукян, на выход!

Я встрепенулась и поднялась:

– Куда?

– Домой поедешь.

– То есть? – Я вообще ничего не понимала – как так? Задержали, пятьдесят граммов кокса в кофре. Раз-два – «домой поедешь». Что происходит-то?

– Что – понравилось? – хмыкнул сержант. – Оставайся тогда, договоримся, – он подмигнул, и я разозлилась:

– А не разорвет тебя – если я останусь?

– Ты это… слышь… не борзей особенно-то, – сразу посерьезнел сержант. – А то не посмотрю, что из мэрии звонок был, враз закрою суток на пятнадцать.

«Опа… из мэрии, говоришь? Это интересно…»

Но рот я на всякий случай закрыла.

Мне вернули все вещи, и я попросила разрешения переодеться – ну, в самом деле, не ехать же мне домой ночью в концертном платье! Сержант отвел меня в маленькую комнатку, где стояли стол и два стула, вышел, но дверь оставил чуть приоткрытой. Да и черт с тобой – любуйся.

Переодевшись, я кое-как затолкала в кофр платье, колготки и босоножки, забросила его на плечо и в сопровождении сержанта покинула помещение. На крыльце он чуть придержал меня за локоть и попросил телефон. Я вырвала руку, окатила кавалера ледяным взглядом, давая понять, что сук он рубит явно не по размеру, и перешла на противоположную сторону улицы. Пять утра, мамочка моя… Как добраться-то? Я находилась где-то у черта на куличках, и в центр отсюда можно было уехать только на такси за бешеные деньги – метро закрыто, а ждать на улице как-то не хотелось. Выбора не было, пришлось поднять руку, едва завидев фары приближающейся машины. К счастью, это оказался пожилой мужчина, который не «бомбил», а ехал домой из командировки. Нам оказалось почти по пути – настоящее везение в качестве компенсации за неудачный день.

Я забралась на заднее сиденье «Волги» и попыталась не задремать, чтобы уж дома рухнуть в постель и выспаться как следует.

В окне кухни Марго горел свет – она никогда не выключает на ночь бра над столом, уж не знаю, по какой причине. Это почему-то успокоило меня окончательно, и я поспешила к себе.

То, что я увидела, открыв дверь, повергло меня в еще больший ужас, чем задержание. В квартире все было перевернуто, вещи из шкафов вывалены на пол кучами, книги, диски – все валялось там и тут. Мне даже не пришло в голову позвонить в милицию – я просто села на пол в коридоре и разрыдалась. Я так мечтала об отдыхе – а теперь нужно разбирать эти завалы. Кто был здесь, что искал? Что у меня можно взять, кроме достаточно дорогого ноутбука? Но он стоит на столике, разве что сдвинут на самый край. Наревевшись всласть, я с тяжким вздохом поднялась, сбросила куртку и принялась за уборку, окончившуюся только к восьми утра. Решив, что с меня довольно потрясений, я позвонила Виктору и попросила подменить меня на тренировках у детей. Когда он попытался выяснить причину, я, потеряв самообладание, заорала, что это не его дело, и бросила трубку. Ничего, отосплюсь, извинюсь – не свалится корона.

Стоя под теплым душем, я наслаждалась ощущением чистоты после отвратительного времяпрепровождения в отделении милиции и последующей незапланированной генеральной уборки. Господи, как же это все ужасно… никогда не думала, что придется пережить подобное. Но тоже опыт…

Он следовал за машиной Марго по переулкам, стараясь не попасться на глаза. Куда это она направилась с такой скоростью? Пролетела мимо него, едва не сбив с ног, и даже не узнала, не заметила, прыгнула за руль и понеслась куда-то.

Когда машина Марго остановилась у здания УВД, Алекс напрягся – что ей делать здесь? Что такого натворила Марго? Или…

Догадка напрашивалась сама собой – Мэри. Только неприятности у Мэри могли заставить Марго нестись куда-то с такой скоростью. Чертова девка умела организовать сложности всем вокруг – и Марго в первую очередь. Алекс наблюдал за ними вот уже пару недель, с тех пор, как снова вернулся сюда. Некоторые открытия его откровенно веселили. Марго взяла на себя роль добровольной помощницы по хозяйству, сумки, которые она приносила из магазина, казались неподъемными. Она ходила в квартиру Мэри как в собственную, убирала там, стирала, готовила. А Мэри – танцевала. Танцевала с утра до ночи, тренировала детей и тренировалась сама. Алекс часто наблюдал за ней, видел, как она выходит из клуба поздно вечером, как устало бредет, ссутулив плечи, домой, иногда спускается в метро – очевидно, когда совсем не имеет сил пройти пешком пару кварталов. Несколько раз он оказывался прямо у нее за спиной в вагоне, стоял и вдыхал знакомый аромат духов, видел непослушную прядь волос на затылке, закрывал глаза и вспоминал их последнюю ночь, проведенную вместе. Смешно – вторую и последнюю одновременно. Это оказался самый бестолковый роман из всех.