Имя – Смерть - Малышева Анна

– Нет, что ты… – Муха опять засмеялась. – Я тогда еще и машину толком водить не умела.

Ничего не умела, дура дурой была, хотя мне уже двадцать три стукнуло. Я квартиру обокрала у одного знакомого. А тот догадался, кто это сделал, нашел меня, сперва избил, гад, потом в суд подал. Короче, для родителей позор и для Алияшки тоже. Но она меня всегда любила. Больше всех. Я два года отсидела как паинька, потом родила…

– На зоне?

– Ага. – Муха замолчала.

– От кого же? – спросил Иван. Он даже сигарету затушил. – От надзирателя?

Она промолчала.

– Не в свое дело лезу, что ли?

– Не в свое, – отрезала она, но тут же прижалась к нему:

– Дело прошлое, а мне все равно обидно. За свою глупость обидно. Да от солдата родила, из тех, которые КСП охраняли. Я с ним не ради денег или продуктов сошлась и даже не ради наркоты, как другие. Просто от скуки. Скука была зеленая! Ну, кто же мог знать, что я залечу? – Она вздохнула, отвернулась к стене и дальше рассказывала, не глядя на Ивана:

– Родила недоношенного, ребенок умер. Меня хотели за нарушение режима наказать, но потом пересмотрели дело. У меня здоровье после родов пошатнулось, и очень сильно. Кровотечение горловое один раз было. Думали – тубик, но палочки не нашли. Короче, меня по здоровью освободили. Я домой вернулась, а Алияшка давно уже в Москве. Я так гордилась! Ты себе не представляешь! Ну а потом и я собой занялась. Что мне там было делать? Нечего, прямо скажем. Работы нет, не на химкомбинат же идти Мать давно не работает, отец – по неполной неделе на том же комбинате. И то под угрозой сокращения.

Опять же, я сидела, кому нужна такая? Хотела какой-нибудь работы покрасивее, но ничего не нашла.

– Знакомая история, – сказал Иван. – Только я ни от кого не рожал.

– Ты и не сидел.

– И не буду.

– Не зарекайся, – посоветовала Муха и продолжала:

– А у нас шикарная охота на сайгаков. Ты себе не представляешь! Там, правда, меткость не нужна.

Сгоняют этих красавцев в большую кучу, когда начинается охотничий сезон, и забивают со всех сторон из ружей. Ну, каждый охотник за это потом получает мясо. Мясо можно выгодно продать. А я всегда здорово стреляла. Меня один знакомый, который так подрабатывал, взял на охоту. Я там уложила, наверное, штук пятнадцать сайгаков. Они на сеть бегут, путаются в ней, падают… Кровь рекой. Бойня, кругом мат, крики, все мужики пьяные… А я одна среди них, как дура, – одна баба. Все остальные бабы неподалеку бешбармак варили, из парного мяса. Ну, поохотились мы. Нарядчик всем записал, сколько кому мяса надо отдать. Мне – больше всех. Мужики смеялись, потом меня напоили. Я мяса наелась, водки напилась, мне спать хочется. Так и уснула у костра. Где-то перед рассветом просыпаюсь – а ты знаешь, как холодно в степи? Ну, думаю, обморозилась… Полезла в машину к этому своему знакомому. А он там кемарит, тоже с похмелья. И наверное, с похмелья мне говорит: «Тебе, Муха, с таким глазомером надо киллершей стать. За людей дороже платят, чем за животных».

И опять задрых. А я сижу рядом и думаю – а не послушать ли его? Ведь все равно больше деваться некуда. Но в нашем городке не развернешься. Сам видел… – Она игриво толкнула его в бок:

– А ну-ка, Ванечка, признайся, что ты там делал? Пришил кого?

– Болтушка. – Иван улыбнулся в темноте. – В гости ездил.

– К кому?

– К тебе. Посвататься хотел.

– Ладно, не говори, обойдусь, – обиделась она. – Но только я не болтушка. Это я так, перед смертью разговорилась.

– Перед какой смертью?

– Да мне скоро конец придет. Ты что думаешь – я шучу?

– Рассказывай, тати видно будет.

– Мне Алия письмо написала… – после паузы продолжала Муха. – Писала, что с деньгами неважно и работы она найти не может. У родителей она стеснялась просить денег. Она ведь знала, что у нас с деньгами совсем плохо. Писала; «Может, ты приедешь, я тебя устрою жить в общаге, ты найдешь работу. Будем жить в одной комнате, ты работать, я учиться». Она по мне очень скучала. Я собрала на билет, у меня как раз остались деньги от продажи сайгачатины, и приехала. Пожила в общаге, посмотрела, как там дела. Алияшка была такая худая. Питалась одной капустой и макаронами. Представляешь? Я ей денег дала, стала работу искать. Но меня нигде не брали без прописки. Короче, я уехала, ничего у нас не вышло. Пожила дома, мне там совсем скучно было после Москвы. Даже пообщаться не с кем. И делать нечего. Опять воровать? Опять садиться? Киллером стать? Это просто смешно. У нас же там население – триста тысяч. Найдут сразу.