Возвращение блудной мумии - Волкова Ирина

Среди собравшихся на третью встречу я не обнаружила ни немецкого композитора, ни нескольких художников постарше. Похоже, их здравый смысл не вынес второго занятия. Вместо них появилось несколько новых, совсем молодых ребят. Зажато-испуганная Ева и ее не говорящая по-английски подруга с торжественным видом сидели по правую руку от Уирри, а на их лицах читалась восторженная радость от причастности к чему-то, как написала бы Грета Эварт, ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ ВАЖНОМУ.

Третью встречу Джейн открыла пространной вступительной речью о творческих блоках. Суть ее тирады сводилась к тому, что, если бы не эти зловредные блоки, все сидящие за этим столом уже давно были бы известными художниками и писателями, но все еще впереди, и они успеют насладиться не только заслуженной мировой славой, но и неизменно сопутствующим славе богатством.

Затем Уирри снова напомнила о том, что, объединившись, мы поможем друг другу добиться осуществления наших самых заветных желаний. Знаменитые писатели из группы станут рекламировать и продвигать еще не достигших зенита славы художников, известные художники, опять-таки из членов группы, будут проталкивать к вершине успеха писателей и так далее. Именно так, вдохновляя и поддерживая друг друга, рано или поздно мы все окажемся на вершине мира.

Ошеломленные столь блистательными перспективами, непубликующиеся писатели и невыставляющиеся художники с восторженным изумлением смотрели на Джейн.

Я подумала, что именно с таким выражением лица любители шахмат из города Васюки должны были внимать зажигательным речам знаменитого гроссмейстера Остапа Бендера, игравшего в шахматы всего один раз в жизни.

"Двенадцать стульев” Ильфа и Петрова я в детстве перечитывала, наверное, раз пятьдесят, и некоторые отрывки даже помнила наизусть. Вот и сейчас я слушала энергично жестикулирующую Уирри, а в голове у меня тем временем прокручивались незабываемые сцены любимого произведения.

— Избавившись от творческих блоков, вы раскроете свой истинный креативный потенциал, — вдохновенно вещала Джейн. — Вы вступите на путь безграничного счастья, проистекающего из воплощения в реальность ваших самых сокровенных желаний. Вы станете творческими, полностью реализовавшими себя личностями, осмелившимися взять свою судьбу в свои руки и жить полной жизнью, насыщенной наслаждением до самых краев. Вы испытаете столько удовольствия, сколько сможете выдержать. Не бойтесь ничего и творите! — гордо вскинула голову Джейн.

Члены группы потрясение молчали. Первым захлопал в ладоши негр. К нему присоединилась вся группа, и я в том числе.

— Тема сегодняшнего занятия — почему мы не делаем того, что хотим, — уже более будничным тоном продолжила довольная успехом Уирри. — Возьмем, например, меня. У меня была потрясающе интересная жизнь, и уже в течение нескольких лет я мечтаю написать свои мемуары. Но всякий раз, садясь за письменный стол, чувствую, что не могу выдавить из себя ни строчки, словно какие-то силы не позволяют мне этого сделать. Чем больше я жажду написать книгу о своей жизни, тем сильнее внутреннее сопротивление. Я пыталась бороться с собой, переломить себя, но безуспешно. В итоге я поняла, что одна, без помощи группы, не смогу воплотить в жизнь свою мечту. В то же время, если я пообещаю группе каждую неделю писать по главе, то буду просто обязана закончить книгу, поскольку не смогу обмануть ваше доверие.

Я усмехнулась про себя. Все опять было более чем очевидно. Скорее всего “домашняя заготовка” в виде якобы автобиографических историй уже ждала своего часа. Теперь каждую неделю под видом выполнения данного группе обещания мадам Творческий Блок будет зачитывать потрясенным слушателям истории о своих предках — колдунах или ясновидящих, о своем собственном даровании “сайкика” и о том, как она на своих семинарах пачками направляет людей на Истинный Путь, делая их богатыми, счастливыми и удачливыми в любви. Слух о “великом сайкике” Джейн Уирри члены группы разнесут по Барселоне, как мухи заразу, обеспечив приток желающих посещать ее семинары, а то и брать частные уроки.

Несмотря на принятое решение вести себя хорошо и не высовываться, я решила доставить себе немного удовольствия.

— А почему вы так уверены, что действительно хотите написать свои мемуары? — поинтересовалась я.

— Что? — недоуменно вытаращилась на меня Уирри.

— Вы сами только что сказали, что чувствуете очень сильное внутреннее сопротивление, как только пытаетесь приступить к работе. Написать историю собственной жизни намного проще, чем художественную книгу. Тут даже выдумывать ничего не надо — просто изложить хорошо известные события — и все. Тот факт, что вы не можете заставить себя сделать такую простую вещь, означает, что подсознательно вы не хотите писать эту книгу, то есть налицо наличие внутренних противоречий — одна, сознательная, часть вас хочет писать, а другая, подсознательная, категорически отказывается это делать. В вас как бы уживаются несколько личностей с противоречивыми стремлениями. Как же вы в таком случае можете утверждать, что хотите написать свою биографию?