Сыщицы-затейницы - Южина Маргарита

– Я подремлю, вы меня, если что, дерните.

Люся кивнула. Пусть спит, мешать не будет. Сама же устроилась поудобнее, но, подождав минут 15, решилась на вылазку. Стараясь, чтобы снег не скрипел под ногами, она прокралась к даче и прислушалась. Оттуда доносились звуки, похожие на удары хлыста. Женщина осторожно поднялась на крыльцо и вошла на веранду. Перед ней была дверь, в которой зияла замочная скважина. Видно, конечно, было неважно, только кусок комнаты, но и этого уже было достаточно. Глазам Люси представилась живописная картина: к вычурной кровати была прикована наручниками Жанна, а ее бойфренд с искаженным от злобы лицом хлестал ее, бедную, плеткой.

– Прекрати, мерзавец! Руки на голову, к стене, быстро!!! – вихрем ворвалась в комнату Люся.

В руках у нее почему-то оказался чей-то тапок, и женщина размахивала им, словно гранатой. Застигнутый врасплох Матвей отскочил к стене и вцепился руками в голову. Жанночка тоже растерянно задергала руками в наручниках, но, приглядевшись, звонко расхохоталась и по-детски засучила голыми ногами.

– Ма… Матвей! Ох, не могу! Отстегни меня, а то сейчас помру от смеха прямо в наручниках.

Любовник опасливо оглянулся через плечо, а тщедушная Люся, ничего не понимая, все так же сжимала тапок.

– Матвей, да у нее в руках твои шлепанцы, – веселилась «безутешная» вдова.

– Ну на фиг! Ты, Жанка, со своими причудами точно из меня евнуха сделаешь, – ворчал Матвей, отцепляя любимую. – Сейчас бы меня парализовало, и лежал бы я оставшуюся жизнь на одну щеку веселый!

– Не парализовало же, так веселись на обе щеки – клоуны приехали, – хмыкнула Жанна и уставилась на Люсю. – Обувь-то положи. И что ж ты за мной мотаешься? Опять для отчетности? Ты передай своему боссу, что я молодая и свободная женщина. В данный момент устраиваю свою личную, интимную жизнь. Обычная постель меня не устраивает, я завожусь только в особо зверской обстановке, а этот товарищ любезно мне ее создает. По моей же просьбе! Мы специально забрались в его, заметь, дачу, чтобы никого не шокировать. А ты и сюда припорола! И зачем?

Людмила обливалась потом от стыда.

– Я думала он вас убить хочет, – промямлила она и поплелась к выходу.

– Подожди! – крикнула ей вслед Жанна. – И ты что же, вот так вот кинулась за меня, с пустыми руками, на мужика? И не побоялась? Почему? Я же тебе никто!

– Ты мне человек, – буркнула Люся и потопала быстрее, от срама подальше… Андрей спал. Она толкнула его в бок, но просыпаться водитель не думал. Тогда Люся принялась колотить его худыми кулачками куда ни попадя. Андрей спал. Она терла ему уши, затыкала нос, но ничто не могло нарушить чуткого молодецкого сна. Тогда от злости, раздосадованная своей неудачей, работодательница нагребла полную шапку снега и аккуратно высыпала парню за пазуху. От его крика с деревьев взметнулась стая ворон и где-то зашлась лаем невидимая собака.

– Ты!.. Ты!.. – задохнулся от возмущения несчастный.

– Ладно, успокойся. Это просто прохладный душ после тихого часа. Отряхнись и поедем.

– Домой, что ли?

– Ага, не видать нам, наверное, денег…

Василиса с равнодушным видом топталась возле детской песочницы, время от времени поглядывая на двери подъезда. Афанасия Сычева только что привезла машина, и женщина слышала, как он отпустил водителя:

– Езжай, ты мне сегодня не нужен.

Иными словами, парню просто не нужны были лишние глаза. Значит, кого-то ждет или сам отправляется на встречу. «Что ж, подождем», – думала Василиса, переминаясь с ноги на ногу под покосившимся грибком. Рядом копошился чей-то малыш лет шести, и со стороны могло показаться, что заботливая бабушка прогуливает внука. Время шло, а Афанасий не выходил. Зато из подъезда вдруг вылетела какая-то сумасшедшая бабища и набросилась на Василису:

– И чего около ребенка крутишься, бандитка? Дите нельзя на пятнадцать минут выпустить! Ну-ка, кыш отседова! А то бродят тут такие малахольные, а потом дети пропадают!

– Да что дети! Вон у Катьки из тридцать шестой целый мужик пропал! Вместе со шмотками! – высунулась со второго этажа голова в бигудях. – Гони ее, Клава!

Василиса не стала ждать, пока Клава дошлепает до песочницы, и с независимым видом покинула место засады. Завернув за угол дома, она решила переменить тактику. Дождавшись, пока крикливая бабка уберется восвояси, Василиса деловитой походкой пронеслась прямо в подъезд Сычева. В конце концов, квартиру она знает, заберется на этаж повыше и будет ждать, когда он выйдет. Проходя мимо его двери, Василиса невольно остановилась. Хозяин с кем-то говорил по телефону, и, судя по тому, что каждое слово отчетливо слышалось в подъезде, телефон находился в коридоре. У «сыщицы» загорелись глаза, она вся обратилась в слух. Афоне звонили несколько раз, и хозяин квартиры бросал сухо и отрывисто лишь два слова – «да», «нет». И только один раз он разговаривал. Да как! Снова раздался звонок, и Афанасий раздраженно рявкнул:

– Да! Я слушаю!

Затем его голос стал глуше, вероятно, он отошел с трубкой в глубь комнаты, и Василисе пришлось приникнуть ухом к самой двери.

– Я уже говорил, от этих двух старушек надо избавляться. И как можно скорее… Нет, не сам, конечно, я уже подключил кого надо… Но ты же знаешь, были бы руки… Да никто их не найдет, ни одна милиция, к нам же не подкопаешься, чего бояться?.. Как всегда – разберем по частям, так избавляться легче.

Дальше Василисе дослушать не дали – на верхнем этаже хлопнула дверь, раздались поспешные шаги, и послышалось частое дыхание: кто-то выводил собаку. Василиса поддернула шубейку и через две ступеньки лихо сиганула вниз. Отдышалась она лишь на остановке. В голове пульсировала только одна мысль: «Влипли!» Домой женщина вернулась бледная, как известка, и к ней сразу же бросилась заплаканная Люся:

– Васенька! Ты только послушай! Ты только посмотри, какое исчадие я вырастила!

«Исчадие», то есть родная дочь Люси Ольга, сидело в кресле с самым цветущим видом и пыталось успокоить материнские нервы:

– Мам, ну что случилось-то? Это же все нормально. Ты со своими взглядами похожа на диплодока.

– Вот! Это она мать змеей называет! Эта беспутная девица решила порвать с Вовчиком все отношения и выставила его вон. А ведь они прожили уже пять лет!

– Подожди, – ничего не понимала Василиса. – Как это выставила? Так квартира же Володина.

– Ах, Васенька! Не цепляйся к мелочам. Главное – разрушилась идеальная пара!

– Мам, ну какая идеальная? Он сказал, что ему надоели мои кобели, – надула пухленькие губки Оленька.

Люся носилась по залу, как разъяренная тигрица, и, не переставая, рычала:

– Правильно он сказал! А зачем ты держишь двух черных терьеров? У кого хочешь терпение лопнет.

– Мам, он не собак имел в виду, – потупилась дочь. – Это он моих знакомых так называет. Когда ко мне мужчины звонят, он недоволен.

– Вот! Вот вам ваша хваленая сексуальная революция! – ткнула Люся острым пальцем в Василису, будто подруга была распущенной революционеркой. – Вот! Я воспитала гулящую женщину, теперь остается только застрелиться.

Последние слова отчаявшейся подруги напомнили Василисе о подслушанном разговоре.

– Так! Ольга – домой, обдумывай свое поведение, а ты, Люся, – за валерьянкой. Нам всем есть над чем подумать! – рубанула Василиса растопыренной ладошкой воздух.

Мать с дочерью утихли и, насупившись, сухо распрощались.

– Люся, – вдохнула в себя побольше воздуха Василиса. – У меня есть серьезное сообщение, я его подслушала под дверью Сычева. Нас хотят убить. Да ты пей таблеточку-то.

Люся сунула в рот горошину валерьянки и уставилась на подругу. Надо отдать ей должное, после сообщения она не стала биться головой о стену и даже не схватилась за сердце.

– Все правильно, – заявила она. – Значит, мы на верном пути. Давай разложим по полочкам все, что успели накопать. Итак, мы находим руки несчастной Сибияровой и относим их на погост. Такой подарочек преподнесли зачем-то молодым, и жених хочет его вернуть. Он быстренько вычисляет нас, выпроваживает из дома, а сам с Сычевым роется здесь и, естественно, ничего не находит. В этот же день он сам погибает в аварии. На похоронах мы видим безалаберную невесту, самого Сычева и непонятную машину. С нашей стороны ведется следствие, и мы узнаем, что невеста совсем не безутешна, занята своим любовником и вообще далека от дел покойного жениха. Сычев тоже ведет себя крайне некорректно – он хочет нас убить. Он, вероятно, считает, что те ужасные руки должны перейти к нему по наследству. И на фига, спрашивается, ему такое наследство? И что мы из всего этого винегрета должны вынести?

– Надо бросать это дело! – заключила Василиса.

– Правильно, подруга. Бросать это дело никак нельзя, иначе нас просто убьют. Ты же сама слышала, их гильотина уже работает.

– Так, а… а что же делать? Может, в милицию сбегать? – вконец растерялась Василиса.