12 ульев, или Легенда о Тампуке - Тихомиров Валерий

— Бая и Мозга ко мне к семи часам. Свободны, быки.

* * *

Бая разыскали в спортивном зале. Он помчался в больницу, пряча на ходу пистолет в карман тренировочных брюк. Теперь почти килограмм металла болтался где-то возле колена. Андрею Яковлевичу Буркову приходилось придерживать штаны за резинку. Когда он, растрепанный и потный, вбежал в палату, обнажая в оскале неполный комплект желтоватых зубов, у кровати больного уже стоял Мозг. Артур Александрович Кнабаух расположился в изножье кровати и многозначительно молчал. Он был гладко выбрит и элегантен. Кожаное пальто с меховым воротником сидело безупречно. На шум в дверях Мозг даже не повернулся. Лишь сокрушенно покачал головой и чуть заметно развел руками — мол: «Я же говорил».

Вид все еще живого пахана и пантомима Мозга резко испортили Андрею Яковлевичу настроение.

— Ты чё руками водишь, умник?! — Бай поправил штаны, и ручка пистолета невзначай высунулась из кармана. — Ты чё башкой трясешь? А?

Он сделал шаг в сторону Мозга. Тот чуть повернул голову. С выражением глубокого презрения Кнабаух оглядел соперника и тихо произнес, почти прошипел:

— Вы бы хоть с хозяином поздоровались... спортсмен.

Тот остановился, решая, что делать. С одной стороны, не хотелось слушать эту гниду. С другой — не поздороваться с шефом — тоже вроде «западло». Решение рождалось полминуты.

— Здравствуйте, — наконец буркнул Бай и тут же снова понес:

— А ты чё башкой трясешь?! Я не понял?

— Когда, позвольте спросить, вы, разрядник, вообще что-нибудь понимали? — невозмутимо отозвался Кнабаух.

И в этот момент Паук поднял руку. В комнате мгновенно воцарилась тишина. Такая, в какой и подобает решаться судьбе больших денег. Преемники замерли у кровати умирающего шефа — внешне разительно несхожие, но одинаково сильные и опасные. Как крокодил и змея. В случае смерти хозяина оба имели равные права на его место. Пахан в последний раз прикинул, как половчее прихватить их с собой. А заодно и негра, чтобы не шаманил где попало.

Ход жутковатых мыслей прервало выпавшее, наконец, из штанов Бая оружие. С неприятным треском, пистолет «Макарова» ударился о кафельную плитку, подпрыгнул, еще раз стукнулся о пол и замер, уставившись стволом на Паука.

«Скоро мне конец», — расценил знамение Паук.

«Скоро ему конец», — внутренне позлорадствовал Бурков.

«Скоро нам всем конец», — зябко передернул плечами Кнабаух.

— От вас кусочек отломился, — сказал Мозг, изображая удивление. — Вы, разрядник, прямо Железный Дровосек какой-то.

— Кто гомосек?! — Бай быстро присел и поднял оружие. — Ты меня не провоцируй, мозготрах. Папа, он меня провоцирует? — Пистолет мешал, и бандит перекладывал его из одной руки в другую, перекрывая ходом ствола почти всю палату.

— Зашхерь волыну (Убери оружие!), урод! — неожиданно громко рявкнул больной пахан.

Все вздрогнули, а Бай от неожиданности снова выронил «Макарова».

— Ну, сука! — он снова присел, хватая оружие, но его остановил жесткий голос Паука.

— Амбец! Не мацай дуру! Присохни в позе и секи сюда! (Хватит! Не трогай пистолет! Замри и слушай меня.)

Тон последних слов гостей озадачил. С Кнабауха на секунду слетела маска скорби. На лице проявилось обычное выражение жестокой сосредоточенности. Бурков напрягся и сжал кулаки.

«Порвут друг друга, падлой буду!» — Паук был доволен. Даже мысли о смерти отошли на второй план. Пахан продолжил кратко и незатейливо:

— Ша, сявки! Общак и кодлу отдакну чисто на отходе. (Короче, холуи. Деньги, принадлежащие группировке, и руководство преступным сообществом передам перед самой смертью...) Двадцать пятого февраля в Пулково приканал черножопый чушок с камнем на канате. Он там один на весь рейс в чернилах. Кто притаранит булыжник и негра — тому все. Второму — от лома уши!

Последние слова застали Бая уже у двери. Пистолет снова лежал в кармане. На этот раз Бурков придерживал его двумя руками. Со стороны это смотрелось неприлично. Как настоящий спортсмен, он улыбался в предвкушении борьбы. Кнабаух остался. В отличие от соперника радости он не испытывал. Умирающий произнес не те слова, которые хотелось услышать. Повисла пауза.

— Мы пошли? — заискивающе спросил Бай.

— Фас, — удовлетворенно ответил хозяин.

Дверью палаты чуть не убило сидевшего за ней охранника. Плечом задев неоткрытую створку, Бурков сорвался за добычей, словно натравленная борзая. Бай со сворой взяли след. Топот нескольких пар ног пронесся по коридору.