Жаба с кошельком - Донцова Дарья

– Горько! Горько! Горько!

Ладно, согласна, пусть Вика изображала счастье, но каким образом она ухитрялась краснеть? Это изобразить крайне сложно. Не всем актрисам, даже очень хорошим, удается заплакать в кадре, и им приходится закапывать в глаза всякую дрянь! А тут – румянец! Нет, Вика была на самом деле счастлива.

Меня позвали свидетельницей из-за того, что судьбоносная встреча будущей супружеской пары состоялась в нашем доме. После бала, когда я усаживала Вику в машину, где уже находился слегка пьяноватый и усталый Андрюшка, Столярова обняла меня, уткнулась в шею и с совершенно несвойственной ей эмоциональностью шепнула:

– Господи, дождалась! Наконец-то! Я замужем за Андреем!

У меня из глаз чуть не хлынули слезы, лишь в тот момент до меня дошло, что Вика, как все бабы, давно мечтала о счастливой семейной жизни. Нет, абсолютно не было похоже, что невеста прикидывается, любит другого, а за этого выходит лишь из глупой мести.

– Простите, – робко спросила симпатичная официантка, – вам плохо?

Я вздохнула, вот еще одна, кому не понравилось выражение моего лица.

– Нет, мне очень хорошо!

– Извините, но у вас такая гримаса… я подумала, может, желудок болит или сердце!

– Ерунда, просто ногу натерла.

– Простите, – улыбнулась подавальщица.

– Ничего, – кивнула я, – очень хорошо вас понимаю, кому охота иметь дело со скончавшимся в кафе клиентом. Объясняй потом всем, что у вас чашки изнутри не покрыты ядом.

Девушка растерянно захлопала нагуталиненными ресницами, а я пошла к двери. Поеду к Нинке Супровкиной и попытаюсь вытрясти из сплетницы всю информацию об этом Сергее Прокофьеве. Впрочем, сначала позвоню ей.

Нинка отозвалась мгновенно:

– Алле!

– Ты где? На городской квартире?

– Господи! В такую чудесную погоду? Нет, конечно, на даче.

– Я нахожусь недалеко от тебя, не будешь возражать, если заеду?

– Давай, – воскликнула Супровкина, – прикинь, у меня теперь растут розовые ландыши!

Я включила мотор. Насчет того, что я нахожусь вблизи фазенды Нинки, – чистая ложь. Супровкина обитает на Минском шоссе, а я – в начале Волоколамского, ладно, сейчас главное – попасть на МКАД.

Избушка Нинки расположена в садово-огородном товариществе с поэтическим названием «Бор». Одно время я считала, что люди, получившие тут по шесть соток, называя поселок, имели в виду лес, сосновый бор, еловый бор, зеленый бор… Но потом Супровкина объяснила мне, что кооператив создали стоматологи, и под словом «бор» они подразумевают не лес, а такую омерзительную железную штучку, при помощи которой вам сверлят зубы. Лучше бы Нинка мне этого не рассказывала, потому что каждый раз, когда я подъезжаю к ее дачке, у меня начинает сводить челюсти.

К слову сказать, в настоящее время поселок выглядит самым идиотским образом. Разбогатевший народ начал возводить на шести сотках особняки площадью в невероятное количество квадратных метров. «Дворцы» стоят так густо, что хозяева вынуждены днем и ночью держать шторы закрытыми, иначе их личная жизнь станет всеобщим достоянием. Подобное поведение остается для меня загадкой. Если уж ты заработал на двухэтажный дом, так собери еще немного деньжат и приобрети нормальный участок. Так нет же! Лепят «замки» вплотную друг к другу. Впрочем, можно и без кавычек. Вот это здание, с круглой башенкой, просто цитадель!

Я притормозила у знакомых ворот и ахнула. А где Нинкина халабуда? Куда подевался покосившийся на один бок домишко?

Ворота распахнулись, и появилась Нинка.

– Давай входи, только машину придется на дороге бросить, места на участке нет.

– Это твой дом? – глупо спросила я.

– Ну! – гордо воскликнула Супровкина. – Каков?

«Чудовищное зрелище», – чуть было не брякнула я правду, но вовремя прикусила язык.

– Ну? – настаивала Нинка. – Чего молчишь?

– Потрясающе, – ожила я, оглядывая варварское великолепие.

На самом деле здание невелико, оно одноэтажное, большим кажется из-за идиотской башни, похожей на лагерную вышку с охранником. Я еще могу понять, когда подобные терема возводят «новые русские», они в основном люди бывалые, не раз сидевшие, вышка для них привычная, родная часть пейзажа, без нее им как-то голо. Но Нинка! Ей с чего в голову взбрело выбрать такой проект?

– Когда же ты успела построиться?

– А за полгода. Быстро возвели, – тарахтела Супровкина, – ты ко мне в последний раз приезжала…

– В марте прошлого года!

– Ну вот! Я тебе советую, если захочешь строиться, обращайся только в «Инком», там есть такая Лада, настоящий крокодил!

– В каком смысле? – машинально поинтересовалась я, разглядывая почти пустую гостиную.

– В хорошем, – зачастила Нинка, – деловая очень. За три месяца дачу поставили, за три ее отделали! У этой Лады не забалуешь, знаешь, как она с работягами разговаривает, они ее как огня боятся. И счета все в порядке, ни копеечки не сперла, уж ты меня знаешь! Я каждую бумажонку сквозь лупу разглядывала. Ничего! На каждый гвоздик, на любую пружинку есть квитанция. А еще на дизайнере сэкономила, ну за фигом он мне, если Лада лучше его придумала. Вот смотри, здесь ступеньки, а тут вместо стены аквариум будет. Нет, только «Инком», все дело в деньгах, заплатил им, и все, дальнейшая головная боль их! И ведь ни в чем не обманули!

Нинушка принялась таскать меня по комнатам, воспевая незнакомую Ладу. Я машинально ахала, кивала, восторгалась, но в глубине души недоумевала: откуда у нее деньги? Конечно, здание не такое большое и шикарное, как наше, но все же, думается, тысяч сто долларов оно стоит. Впрочем, возведенные по так называемой канадской технологии дома получаются недорогими.

– И еще оно мне встало всего в восемьдесят тысяч баксов, – завершила рассказ Нина, – потому что «Инком» скидку сделал, они себе такое могут позволить, крупная компания, не плевок какой-то.

– Где же ты их взяла? – не вытерпела я.

– Кредит оформила в банке, под залог квартиры, – захихикала Нинка, – в долг поставила домишко, расплачусь как-нибудь! А еще мы с этой Ладой на цветах сошлись, она их тоже обожает! Пошли, покажу невиданную вещь – розовые ландыши!

– У Вики Столяровой тоже весь участок в растениях, – я решила начать нужный разговор.

Нинка нахмурилась:

– Там сад, наверное, с гектар, у меня же все скромное, маленькое.

– Небось зарастет сорняками, пока Вика в тюрьме.

– Да уж, – поджала губы Нинка, – за десять лет крапива и лопухи забьют цветочки.

– Почему десять лет?

– А сколько за убийство дают? Уж не меньше, а то и пожизненное вломят, – скривилась Нинка, – и потом, не видать ей особнячка с садом, если живой на волю выйдет. Убийца не может наследовать имущество убитого им человека. Отжилась Викуля за городом, отвалялась на ортопедических матрасах, пожалуйте на нары!

Откровенное злорадство Нинки покоробило меня, и я напрямую поинтересовалась:

– Правда, что у нее имелся любовник?

– Ага, – кивнула Нинка, – Серега Прокофьев, я отлично его знала. Нормальный мужик. Жалко мне их было!

– Тебе? Жалко?

– Ну да, – понеслась она, размахивая руками, – Вика-то убогая, старая дева, сохла на корню. А у Сереги жена была – чистый Квазимодо.

– Такая страшная внешне?

– Не, снаружи ничего, только пила она сильно, потом заболела, бросила, принялась Серегу изводить. Он прямо весь исхудал, ну а вскоре с Викой познакомился, и все. Я им ключи от дачи давала, не веришь?

– Ну… в общем… насколько я знаю, ты не очень любишь посторонних в доме.

– Терпеть не могу, – подтвердила Супровкина.

– Тогда почему Вике помогала?

Нинка замолчала, потом нехотя сказала:

– Они мне платили за дачку тысячу баксов в месяц.

– Так много? – изумилась я.

– Ну… пять сотен за постой, а остальное за молчание. Сережка не хотел, чтобы жена узнала.

– Почему, если та алкоголичка?

– Светка зашилась. Она бизнесом ворочала, хорошо зарабатывала, – пустилась в объяснения Нина, – содержала и себя, и Сережку. Он отличный мужик, но пентюх, сидит в своем НИИ за медные копейки и доволен. Светка бы никакой любовницы не потерпела, вытурила бы парня мигом, и все. Куда ему идти?

– Так к Вике.

– А у той мама, история-то много лет тянулась. Сама знаешь, какая Галина Ивановна была, она бы Серегу не приняла ни за что!

– Сколько же лет их отношениям?

– Ну, не помню, восемь, девять.

– И все это время они платили по тысяче долларов в месяц?!

– Сначала меньше, потом накинули.

– И ты никому ни гугу?

– Я могила. – Она гордо стукнула себя в грудь кулаком. – Это только кажется, что люблю поболтать, но, если надо, ни за что не проговорюсь.

Я вздохнула. Как ни странно, но приходится признать, что это правда.

– Ну а потом они поругались, – продолжала Супровкина, – видно, надоело Вике по щелям прятаться, захотелось Серегу целиком получить.

Это верно. Женщина, связавшая свою судьбу с женатым мужчиной, рано или поздно начинает испытывать дискомфорт. Хочется, чтобы любовник не смотрел постоянно на часы и не уезжал вечером домой. Я никогда не охотилась на чужих мужей, считаю такое поведение подлостью, но очень хорошо понимаю, как любовницу должен злить звонок мобильника и возлюбленный, бодро восклицающий: «Все, все, уже заканчиваю работу, грей ужин, дорогая».