Человек, который ненавидел Маринину - Волкова Ирина

— Драгоценная мадам Вермеева, — с тихой угрозой в голосе произнес он, — уступая вашим настойчивым просьбам, мы взяли вас на задержание опасного преступника. Если вы хотите, чтобы операция прошла успешно, сидите спокойно и молчите до самого ее конца. Я напоминаю вам об этом в последний раз. Еще одно нарушение дисциплины — и мы уезжаем.

— Ладно, молчу, молчу! — глубоко вздохнув, пробасила Аглая Тихомировна.

При вздохе на ее мощной груди четко обозначились под красной накидкой контуры палаческого топора. Додик содрогнулся и отвел глаза.

— Все готовы? Все на местах? — спросил он в рацию.

— Порядок! — откликнулся из другого фургончика с затемненными стеклами Вахиз Фазилаев, взвешивая на руке тяжелый ветеринарный пистолет, стреляющий стрелками со снотворным.

— Порядок! Порядок! Порядок! — откликнулись прочие кадры дагестанской мафии, сидящие в машинах или прикидывающиеся бомжами, распивающими в кустах бутылку портвейна.

— Жаль, мы не знаем, как он выглядит, — вздохнул Тофик. — Могли бы взять Ворона еще до того, как он войдет к Селене. — Если бы у моей бабушки были яйца, она была бы дедушкой, — откликнулся Дацаев. — Ничего. Подождем. У нас есть время.

Аглая Тихомировна молча кивнула и пододвинула поближе к себе сумку с пыточными инструментами.

* * *

— Его зовут Игорь Филимонов, — сказала Селена Далилова. — Он брат владелицы галереи Марины Будановой.

— Подожди, — поднес палец к губам Андрей Бочаров. — Об этом мы поговорим после. А сейчас сними с меня одежду. Я же купил твою картину “Медея и эритроцит”. Знаешь, постепенно я начинаю входить во вкус актуального искусства.

— Но… я думала…

— Что ты думала? — удивился Андрей. — Я тоже думал. Все это время я думал о тебе. Я даже сам себе удивлялся. До сих пор ни одна женщина не заставляла меня испытать нечто подобное. И все эти восточные названия, которым ты меня учила… “поцелуй легкого ветерка”, “ласки волшебной свирели”, “рык раненого тигра”, “трепет божественного бутона”… Видишь, я только вспомнил, а у меня уже началась эрекция!

В шкафу Юра Демарин, забыв о боли в затекших от долгого пребывания в неудобной позе мышцах, до крови закусил губу. Больше всего на свете ему хотелось пинком ноги распахнуть дверцы шкафа и с наслаждением всадить всю обойму в череп этого развратного подонка, похотливо лапающего его девушку, так, чтобы его голова разлетелась, как гнилая дыня, а мозги изобразили на стене сюрреалистическую картину.

— Ты действительно этого хочешь? — спросила Селена.

— Никогда ничего так не хотел. После встречи с тобой я даже прочитал “Дао любви” и “Камасутру”. Но то, что там описано, и отдаленно не сравнится с тобой. Иди ко мне. Я хочу делать это медленно-медленно. Вот так. Я буду медленно снимать с тебя белье. Я буду лизать твои бедра, поднимаясь выше и выше…

Демарин уже не просто кусал губы. Он впивался в них зубами, как малолетний хулиган в леденец, отнятый у дошкольника, не чувствуя боли и не обращая внимания на струящуюся по подбородку кровь. Его правая рука конвульсивно сжимала пистолет. Страстное желание разрядить обойму в киллера отступило на задний план перед более насущной проблемой — наступающей под влиянием хриплого шепота Ворона и стонов Селены эрекцией, неукротимой, как тайфун “Глория”. Отчаянные попытки волевого контроля приводили к совершенно обратному результату — возбуждение нарастало со стремительностью взрывной волны, по телу прокатывались волны коротких мышечных судорог, и милиционер с ужасом понял, что еще немного — и он, полностью потеряв над собой конроль, не выдержит и закричит, забившись в экстазе.

— Моя богиня? Меня сводит с ума аромат твоих гениталий, — продолжал терзать Юру проникновенно-чувственный голос Ворона.

Проклятая Селена стонала мелодично и сексуально, как Донна Саммер в ее знаменитой песне, имитирующей диалог любовников в момент полового акта.

"Кем же надо быть, чтобы так наслаждаться любовью с киллером?” — подумал Демарин.

* * *

Исправно транслируемые микрофонами, стоны Селены и шепот Ворона лились из приемника в фургончике Додика Дацаева.

Тофик и Додик, тяжело дыша и отдуваясь, пытались без помощи рук справиться с мучительной эрекцией. Дать себе волю им мешало только присутствие Аглаи Тихомировны.

Додик провел рукой по вспотевшему лбу и тихо выругался.

"Угораздило же нас взять с собой эту чертову амазонку, — раздраженно подумал он. — Господи, хоть бы они наконец кончили! Так нет — медленно, медленно! Восточный секс им, мать твою так, подавай!”