Синдром бодливой коровы - Куликова Галина Михайловна

— Сейчас мы… — начал он.

И в этот момент листок из его пальцев — хоп! — и осторожно вынули. Ерасов резко обернулся, и тут же в затылок ему уперлось дуло пистолета.

— Вот спасибо! — с чувством сказал Самойлов, пряча листок в карман и забирая оружие, которое Ерасов положил рядом с собой, чтобы ему удобнее было писать. — Чистосердечное признание, выполненное собственноручно! Без подписи, правда, но с датой. Это ли не праздник для сотрудников милиции?

— Ты не сотрудник милиции, — буркнул, проходя мимо, один из представителей правоохранительных органов, которые очень быстро рассредоточились по комнате.

— Я имел в виду, что это праздник для вас.

Милиция давно уже находилась в доме. Поэтому-то и не отзывался ни Стае, ни шофер по кличке Фернандо. Всех прихвостней и соратников Ерасова взяли одновременно, и некому было позвонить по секретной линии, чтобы предупредить босса о грозящей опасности.

— Кстати, Геннадий Витальевич! — сказала Настя, стараясь, чтобы голос у нее не дрожал и не срывался. — Папка Ясюкевича со списком клиентов лежит у него дома под диванной подушкой. Я ее не похищала.

Ерасов остекленел. В нем замерло все — казалось, он одним усилием воли остановил в себе жизнь, словно башмаком затушил пламя, оставив только крохотную искорку в глубине глаз.

Как только Ерасова увели, Самойлов тотчас же сбросил с лица насмешку и, подойдя к Насте, присел перед ней на корточки. Она заплакала.

— Я боялась посмотреть на тебя, — призналась она, позволяя ему гладить свои руки. — Я боялась, что он проследит за моим взглядом и догадается, что сзади кто-то есть. Что кто-то подходит к нему. Я старалась сделать так, чтобы он не отвел глаз.

— Ш-ш! — прошептал Самойлов, подсаживаясь к ней и прижимая ее голову к своей груди. — Ну и карнавал ты устроила, Настя Шестакова!

— Это я тебя спасала.

Глава 15

— И теперь мне можно вернуться в свою квартиру? — сонно спросила Настя, повиснув на локте Самойлова. После пережитого потрясения коньяк и валиум снова активизировались у нее внутри.

— Можно, но.., не нужно, — ответил тот. — Во-первых, мы пропустили визит дока, и, думаю, он здорово злится на меня.

— Но у меня уже все в порядке! — пробормотала Настя. — С тем местом.

— Да? А лицо?

— Мне его набили только что.

— Ну вот. К нему нужно прикладывать лед, а у тебя наверняка дома нет льда.

— Никак, ты приглашаешь меня к себе на дачу?

— Не то чтобы приглашаю… Хотя да — приглашаю.

Дело в том, что нам нужно поговорить.

— Почему мы не можем поговорить не на даче? — заплетающимся языком спросила Настя.

— Надо, чтобы ты меня выслушала до конца. Чтобы не убежала.

— Можно, я здесь где-нибудь посижу?

— Нет уж, лучше ты посидишь в машине, — улыбнулся Самойлов и подхватил ее на руки.

— Твоя машина в лесу, — продираясь сквозь ватный сон, сообщила Настя.

— Не волнуйся, волки ее не съели.

Но Настя уже ничего не слышала — она крепко спала. Самойлов с боем отбил ее у милиции — ее и себя.

Потребовалось даже вмешательство Зараева. Узнав об аресте Ерасова, об уликах, тот сделался чрезвычайно покладистым, и их отпустили.

Поэтому сейчас Самойлов вез свой живой груз в коттедж, поминутно протягивая руку и что-нибудь поправляя: то острую прядку волос, упавшую ей на глаза, то краешек куртки, которым он накрыл ее плечи.

Потом он внес ее в дом и устроил на диване. А сам полез в холодильник, потому что был страшно голоден, и наткнулся на курицу, которую Настя ковыряла несколько дней назад. Он подумал, что ей нужна свежая курица, и хотел уже рвануть в магазин, но потом спохватился, что ее не стоит оставлять одну, и остыл.

Сел на диван и долго вглядывался в узкое лицо с нахмуренными бровями. Подумать только, она угодила к нему под колеса, и за это он ненавидел ее. Он и раньше ее ненавидел. Вернее, она его бесила.

Он был уверен, что утром, когда она окончательно придет в себя, устроит ему допрос, и случится несколько неприятных сцен. Надо будет как-то разруливать эту ситуацию, а как — он не знал.

* * *

Она открыла глаза, минуту лежала, глядя в потолок и соображая, где находится. Потом неожиданно оттолкнулась локтями от подушки и села. Прическа ее была похожа на игольницу, утыканную портновскими булавками. Увидев, что Самойлов стоит и смотрит, она зевнула и азартно потерла ладонь о ладонь.

— Ну, рассказывай!

— Тпру! — осадил ее он. — Сначала ты примешь душ, позавтракаешь, выпьешь чашку кофе, и только потом мы приступим.