Безумный магазинчик - Волкова Ирина

Богдан не тронулся с места. Его лицо, как и лицо сидящего в кресле китайца, стало спокойным и бесстрастным. Синдбад смотрел ей прямо в глаза, и Марине показалось, что в его взгляде отражалась то ли жалость, то ли презрение. Нет, это было что-то другое. Богдан выглядел, как человек, который сделал все, что мог, и с сознанием исполненного долга отступил в сторону, умывая руки. Наверное, именно такое выражение лица было у Понтия Пилата, когда он приговаривал Христа к распятию на кресте.

Охваченная неожиданным прозрением, Червячук, как завороженная, вглядывалась в лицо человека, которого она любила, читая на этом лице свой смертный приговор.

Сидящий в кресле тип с золотой булавкой явно принадлежит к верхушке китайской мафии. Будучи профессионалом, Марина была слишком хорошо осведомлена о том, что представляют собой Триады. Доведенная до крайних пределов конспирация и железная дисциплина в сочетании с холодной и утонченной восточной жестокостью. Член Триады скорее умрет, чем выдаст свою организацию. Член Триады без малейших колебаний убьет любого, кто прямо или косвенно может угрожать безопасности мафиозной группировки.

Именно блестящей организованностью, конспирацией и жестокостью китайской мафии объяснялся тот факт, что несмотря на то, что Триады на территории России проворачивали грандиозные операции в разных областях преступной деятельности, в поле зрения милиции попадали лишь мелкие поставщики наркотиков и прочая шушера, категорически отрицающая всякую связь с мафией, и ни разу не назвавшая ни одного имени.

Китайцы выходили на прямой контакт с членами русской мафии лишь в исключительно редких случаях, предпочитая действовать через посредников. Богдан был связан с генералом Красномырдиковым. Он занимался крупными поставками оружия за рубеж. Все более чем очевидно.

«Как же я могла быть такой идиоткой! — с ужасом подумала Марина. — Я с пистолетом в руках ворвалась на встречу представителя синяевской группировки с китайской мафиозной шишкой. Я попыталась арестовать Богдана прямо во время переговоров, поставив переговоры под угрозу срыва. И, в довершение всего, теперь я знаю в лицо крупного босса Триады. Это означает, что я стала опасной, а характерная особенность Триад заключается именно в том, что китайцы ювелирно и заблаговременно устраняют любую потенциальную опасность. В любом случае, живой я отсюда уже не выйду. Богдан сделал попытку меня спасти, но мафиози ответил „буши“ — нет. „Нет“ означает смерть».

Пауза затягивалась до бесконечности. Трое убийц за ее спиной застыли в алертной неподвижности. Казалось, они даже не дышали. На губах босса Триады играла чуть заметная усмешка.

Марина подумала, что китаец наслаждается ощущением власти над ее жизнью и смертью. Одно легкое движение бровей — и трое его подручных уничтожат ее, и никакой пистолет ее не спасет. Возможно, она убьет одного, от силы двух, но потом неизбежно настанет ее черед.

Китайцы не станут рисковать, нападая первыми. Они ждут ее действий. Они надеются обойтись без стрельбы. Ее постараются убить так, чтобы ее смерть удалось выдать за несчастный случай. Никто из присутствующих не вооружен. Они прекрасно понимают, что пока они не двинутся, Марина не станет стрелять, она же сотрудник милиции, а не бандит. Конечно, можно попробовать уйти, держа китайцев на прицеле, но кто-то наверняка подстерегает ее в коридоре. Уйти не удастся, с стрелять в безоружных людей она не имеет морального права. Выхода нет.

Червячук перевела взгляд с китайца на Богдана. Больше он ничего не мог для нее сделать. Он пытался ее спасти, предупредив по телефону, но одержимая любовью и ненавистью Марина ни на что не обращала внимания, как заворожено летящий в огонь мотылек.

Сколько ей еще осталось жить? Одна секунда? Две? Целая минута? Много это или мало? За оставшуюся минуту надо успеть сделать то, чего она так и не сумела сделать за всю свою пустую и бессмысленную жизнь. Что именно? Задать Синдбаду смешной и нелепый вопрос «почему»? Но ответ больше не имел значения, потому что она уже знала его. В преддверии смерти чувства Марины предельно обострились.

Возбужденный смертельной опасностью организм выбрасывал в кровь предельное количество гормонов, второй раз в жизни вводя Марину в глубокое измененное состояние сознания. Захватывающий ее эйфорический транс был почти таким же мощным и интенсивным, как тот, что она испытала пятнадцать лет назад на берегу молочно-белой реки, подглядывая в бинокль за загорающим на скале Синдбадом.