Самое модное привидение - Климова Юлия

    – И вы стали искать ее дневник.

    – Да, я начал свои поиски с деревни Кропотка, там у Глафиры Сергеевны была усадьба, и мне повезло. Проникнуть в дом оказалось не очень трудно, иногда полезно иметь удостоверение преподавателя истории…

    – Вы нашли дневник? – изумилась я.

    Представить себе, что на свете существует дневник женщины с такой интересной судьбой, женщины одной со мной крови и чей портрет недавно я вытащила из тайника, я не могла.

    – Терпение, – улыбнулся Дмитрий, – дневники обычно прячут в спальнях или кабинетах – и взять близко, да и надежнее. Я перерыл всю спальню Глафиры Сергеевны, простучал пол и стены, в углу около окна звук был иной. Осторожно надрезав три слоя обойной бумаги, я добрался до дерева, одна дощечка легко вынималась, там и лежал дневник.

    – Представляю ваш восторг, – засмеялась я.

    – Нет, такого вы и представить не сможете. Всю ночь я разбирал корявые слова, всю ночь искал хоть какую-нибудь зацепку, временами начинал думать, что удача отвернулась от меня…

    – Вы очень увлекающийся человек.

    – Не каждый день приходится разгадывать подобные загадки, – улыбнулся Дима, – одна фраза заставила меня серьезно задуматься: «Все, что есть, оставлю там, где свято, но в другой своей жизни и поближе к солнцу».

    – Я, конечно, умная, но не настолько, так что давайте сразу разгадку этого ребуса, – потребовала я.

    – Не думайте, что я сразу понял, о чем речь, около пяти раз я отправлялся не в ту сторону, пока не нашел верный путь. Ваша родственница, как почти все в те далекие времена, была женщиной верующей, а в каждом доме обязательно висела или стояла икона, вот об этом и было написано:

    «Все, что есть, оставлю там, где свято» – это о том месте, где располагалась икона, «но в другой своей жизни» – это о городской жизни, то есть об этом доме, «поближе к солнцу» – значит, на третьем этаже, а так как комната, в которую вы меня привели, выходит окнами на юг и внешне очень походит на ту, в которой висела икона, я предположил, что я в нужном месте. Во мне проснулся азарт охотника, я просто не мог удержаться, ведь оставалось только вычислить тайник, в усадьбе я узнал до сантиметра, где находилась икона…

    – Никогда бы не додумалась! – воскликнула я в полном восхищении.

    – Просто вся эта история занимает мои мысли двадцать четыре часа в сутки, мне кажется, я уже просто сроднился с Глафирой Сергеевной, – ответил Дмитрий и засмеялся: – А как вам удалось найти тайник?

    – Очень просто, я убивала паука молотком.

    – Что?!

    Похоже, после услышанного у бедного историка случился шок. Интересно, что его поразило больше, то, как я обращаюсь с пауками, или легкость, с которой был обнаружен тайник?

    – Да вот, просто взяла молоток и шандарахнула, а он в стене утонул. Вы думаете, я полезла смотреть, что там? Вовсе нет, прикрыла дырочку и ушла по своим делам, только через какое-то время опомнилась.

    – Вы меня потрясли, – сказал Дмитрий, – я столько всего перелопатил, так долго шел к этому, а вы просто взяли и ударили в нужном месте… Мне кажется, это не просто так, это некая фамильная интуиция. Пожалуй, я не удивлюсь, если вы скажете мне, где находятся сокровища вашей родственницы.

    – Обойдетесь, – усмехнулась я, и мы дружно захохотали.

    Мне было очень приятно, что Дмитрий оказался не каким-то там пройдохой или того хуже – убийцей, не могу сказать, что стала абсолютно ему доверять, но в его присутствии я чувствовала себя уже спокойно.

    – Но почему дневник был так далеко от этого дома?

    – Она знала, что сыновья будут искать деньги и драгоценности, и постаралась запутать следы, в усадьбе она не появлялась около пятнадцати лет, вряд ли кто-нибудь подумал там искать… Но каким-то образом она отвезла дневник и спрятала его?

    – А вы дадите мне почитать записи Глафиры Сергеевны? – спросила я.

    – Нет, – улыбаясь, ответил Дима.

    – Почему?

    – Когда вы сказали, что являетесь родственницей Медниковой, я слегка расстроился, наследники никак не вписывались в мои планы…

    Дима на секунду замолчал, а потом добавил:

    – Я предлагаю вам сделку: либо дневник в обмен на то, что лежало в тайнике, либо дневник в обмен на партнерство, будем помогать друг другу, а найденное разделим пополам. Если мы будем действовать сообща, то у меня будет возможность посещать этот дом, а у вас будет хороший историк под боком. Возможно, дневник не настолько ценен для вас, но подумайте, вместе мы скорее найдем клад, чем поодиночке.

    Дмитрий ошибался, дневник был для меня очень ценен, сама не знаю почему. Отдать портрет Медниковой я не могла. Сотрудничество с этим слегка фанатичным историком, пожалуй, устраивало меня целиком и полностью, хотя это и было странно, но, возможно, этим и привлекало. Моя жизнь еще совсем недавно была скучна и однообразна, теперь же Дима предлагал настоящее приключение – разве я могла от такого отказаться?

    – Я согласна, выбираю сотрудничество.

    Дима встал и протянул мне руку.

    – Есть только один нюанс, Илья имеет на это наследство не меньшие права, чем я. Вы получите свою долю за труд, а мы должны получить свою, как люди, в которых течет та же кровь, что и у Глафиры Сергеевны. Предлагаю разделить все несколько иначе, вам тридцать процентов, а нам по тридцать пять.

    – А государству? – усмехнулся Дмитрий.

    – Не помню, чтобы Глафира Сергеевна упоминала его в своем завещании, – улыбнулась я в ответ.

    – Согласен, – твердо сказал Дмитрий, и я пожала его руку.

    – Немного разочарую вас, в тайнике не было третьего экземпляра карты, – развела я руками, – но там я нашла вот это.

    Сняв с полки книги, я достала маленький портрет. Автоматически погладила шершавую поверхность и положила на стол – вот женщина, слишком многое испытавшая на своем веку, оставившая после себя загадку, над которой ломали голову многие люди, женщина, благодаря которой я начинаю новую жизнь.

    – Это она? – спросил Дима.

    – Уверена, посмотрите, какой взгляд, я не очень разбираюсь в живописи, но этот небольшой портрет имеет просто магнетическую силу.

    – Здесь она совсем старая… Я видел два рисунка с ее изображением, но там Глафире Сергеевне не было и сорока.

    Почти полчаса мы заваливали друг друга информацией, я много не знала, поэтому просто подробно пересказала слова Ильи, Дима поделился несколькими незначительными событиями из жизни Медниковой и кучей цитат из ее дневника.

    – И что нам теперь делать? – спросила я.

    – Будем искать, я привезу завтра дневник, вы его прочитаете и, возможно, увидите то, чего я не заметил. К тому же у нас есть этот портрет, не просто же так он лежал в тайнике, нужно подумать об этом, кто знает, возможно, разгадка сама приплывет к нам в руки. Надо постепенно осмотреть все комнаты, думаю, у нас все получится.

    – Вы просто заразили меня своим азартом, – сказала я.

    – Приятно слышать, – улыбнулся Дима. – А кто живет во второй половине дома?

    – Наши родственники, собственно, весь дом принадлежит Илье, так что непреодолимых преград не будет. Я вас только очень попрошу, больше не шастайте ночью по этажам, вы очень напугали меня в тот раз, да и если вас кто-нибудь поймает, наши планы рухнут.

    – Не понимаю, о чем идет речь? – спросил Дмитрий. – С тех пор как вы переехали сюда, я не был здесь. С биноклем подглядывал, не отрицаю, но не более того.

    – Вы хотите сказать, что это не вы убегали от меня и потом вылезли через люк на крышу?

    – Уверяю, нет.

    Дмитрий был явно изумлен, по большому счету, смысла врать ему не было. Конечно, он мог блефовать и помышлять сбежать от меня, как только будет найден клад, но я знала его настоящее имя, где он работает, это слишком рискованно, да и не производит он впечатление столь алчного человека. Я решила не заострять внимания на его слова.

    – Не берите в голову, иногда у меня случается бессонница, и я путаю, где сон, где явь. Давайте лучше наметим наши дальнейшие действия.

    – Нужно как-то ввести меня в дом, чтобы я мог бывать здесь чаще и без проблем.

    – Да приходите, когда хотите, – пожала я плечами.

    – Вы скажете своей семье, что я просто ваш друг?

    – Ага, вам сколько лет, за одноклассника не сойдете?

    – Тридцать два.

    – Если согласитесь стать дважды второгодником, то с небольшой натяжкой эта история пройдет.

    Я подумала о Глебе, может ли Дима вызвать у него подозрения – двенадцать лет ни о каких одноклассниках речи не было, а тут вдруг появился, да к тому же историк?..

    – Будет лучше, если мы скажем всем, что между нами нечто большее, чем дружба, – словно читая мои мысли, сказал Дима, – это как-то естественнее.