Совершенная crazy - Степнова Ольга

– Не пойду, – нахмурился Славка. – Кофе вредно.

– А ты молодец, с характером, – неожиданно похвалила его старуха.

– Просто я боюсь, что вы раньше времени копыта откинете и со мной не расплатитесь за сервис в гробу, – признался Славка.

– И честный! – восхитилась Ида Григорьевна. – Сейчас таких дуралеев днём с огнём не сыщешь. Тебя как звать?

– Зовите Орлик.

– Это кликуха?

– Фамилия.

– Красивая. И со смыслом!

Ида дотянулась до бумажного свёртка, вытряхнула из него булки, сигары, бутылку коньяку, вытащила из-под ритуальной подушки зажигалку и закурила, закинув ногу на ногу. – В тюрьме сидел?

– Нет, только в армии служил.

– В каких войсках?

– Строительных.

– Разве это войска? Лучше уж в тюрьме отсидеть, больше пользы будет!

– Вы так говорите, будто сами сидели, – прищурился Славка.

– Сидела! В двадцать восьмом году так жрать захотела, что спёрла калач в булочной. Какой был калач! С маком, с хрустящей корочкой! Сейчас таких не пекут. Я его прямо у прилавка съела, сил не было убегать. Меня там и повязали. Я на суде кричала, что дырка в этом калаче была больше, чем сам калач, но мои доводы оставили без внимания и дали десять лет.

– Десять лет? – ужаснулся Славка. – За одну дырявую булку?! Это несправедливо.

– Отсидела я пять. Вышла по ошибке, вернее, почти сбежала. В тюрьме сидела моя полная тёзка, она умерла за два дня до своего освобождения. Меня выпустили вместо неё. Э-эх! Всё бы сейчас отдала за тот голодный двадцать восьмой год, за калач с маком, за свою молодость…

Столбик пепла упал с сигары в гроб. Ида отложила сигару, взяла булку и с аппетитом стала жевать её, запивая коньяком прямо из бутылки.

– Вы, Ида Григорьевна, совсем не заботитесь о достоверности своей смерти! – возмутился Славка. – Уж не знаю, почему вы решили всех надуть со своей преждевременной кончиной, но зачем было затевать этот цирк, если в гробу крошки, пепел, а от покойницы несёт перегаром?!

– Ха!!! – Ида Григорьевна с размаху плюхнулась в гроб. В воздухе мелькнули её золотые туфли. – Моей смерти так заждались, дорогой Орлик, что на её достоверность всем глубоко плевать. Меня похоронят, даже если я буду распевать песни и играть на гитаре. Чёрт, что-то жжёт сзади… Сколько я Гошку просила, сделай мне подтяжку ягодиц, сволочь! Обвисшая задница доставляет женщине больше неприятностей, чем обвисшая морда. А он – нет таких методик, нет таких методик, в твоём возрасте наркоз противопоказан! Хочешь, говорит, я тебе уши отреставрирую? Это и без наркоза можно. Внук называется… Слушай, ты не находишь, палёным пахнет?

– Чёрт! – Славка рывком поднял Иду Григорьевну и вытащил из под неё тлеющую сигару. На белом платье, чуть пониже спины, красовалось прожженное чёрное пятно. – Вы, блин, тут пожар ещё устройте, покойница, – проворчал он, затушив сигару и выбросив её в открытую форточку. – Сигары тушить надо!

– Память-то девичья, – вздохнула старуха. – Скажи, о чём вы болтали в столовой?

– Да ни о чём, – отмахнулся Славка. – В основном все твердили о том, что им не нужны ваши деньги. А ещё никто не понимает, почему именно их вы захотели пригласить на свои похороны. Только ваш брат Феликс, да близнецы-хоккеисты честно признались, что не отказались бы от наследства.

– Феликс! – громко фыркнула Ида Григорьевна. – Бездельник, балбес, но душа-человек. А хоккеисты – сипматяги, если им зубы вставить! Значит, говоришь, никто на мои деньги не претендует? И не понимает, зачем я их позвала?! – Она подмигнула Славке, и ему опять стало жутко. А вдруг бабка на самом деле мертва, а болтает, курит, подмигивает, жрёт булки и пьёт из бутылки коньяк её неугомонный фантом?! Этот гроб, белое платье, фата, золотые туфельки, – господи, неужели он такой идиот, что согласился поить и кормить труп?.. Может, ну её, эту бабку, и этих гостей, может, удрать в своё общежитие, на свою продавленную, железную койку, и будь что будет! Сдадут его Гошка с Артёмом – сядет; не сдадут – продаст драгоценный крест, купит квартиру, мотоцикл и заживёт по-простому: клубы, девчонки, работа, дом… Ну их, этих богатых старух, и дома дворцового типа!

Он так проникся своими сумбурными мыслями, что невольно отступил к двери.

– Завтра всех ждёт сюрприз, – пробормотала старуха. – Слышь, Орлик, ты мой горшок вынеси…

– Что? – не понял Славка.

– Я ж не святой дух, Орлик! У меня ночной горшок под стулом припрятан. Вынеси его, а то негигиенично лежать.