Щит и меч Венеры - Степнова Ольга

— Сможем, — кивнул Жуль. — У меня много приятелей в уголовном розыске.

Шеф взял чашку и выпил остывший кофе.

— Правда?! — обрадовался Лавочкин. — А скидочку оптовую сделаете? Я ведь два алиби сразу заказал!

— Сделаем, сделаем, — пробормотал Жуль, взял бумажку и написал на ней какую-то цифру. Какую, я не увидела.

Юноша посмотрел на бумажку и полез во внутренний карман за бумажником.

— Вы можете заплатить сейчас лишь половину, — сказал ему шеф, глядя, как тот, послюнявив палец, отсчитывает деньги, которых в кошельке оказалось достаточно много.

— Нет уж, я лучше все сразу. А то скажете потом, за алиби плати отдельно, за вход — отдельно. Вы чек мне дадите?

Жуль засмеялся.

— Ась, нарисуй ему чек на семьсот долларов! Напиши там — за организацию алиби Наташке и Дашке.

— Ой, ладно, не надо, — махнул рукой Лавочкин. — За дурака тут меня держите! Я ведь почему к вам пришел — самому мне все чисто не организовать. Где-нибудь обязательно проколюсь. Поэтому я решил к профессионалам обратиться. Вот вам моя визитка, — он протянул глянцевый прямоугольник, — связывайтесь со мной по рабочему телефону. Завтра я привезу вам фотки, которые нужно состыковать на компьютере. Смотрите, не обманите!

С этими словами он скрылся за дверью.

Мы с Жулем посмотрели друг на друга. Не знаю, как у меня, а у Константина вид был очень растерянный. После минутной паузы шеф сказал:

— Ась, я, конечно, рад, что наш бизнес сдвинулся с мертвой точки, но… — Он нервно подергал себя за галстук и снова молча уставился на меня.

— Да уж, похоже, полгорода решили срочно обзавестись алиби на пять часов вечера пятнадцатого июня, — пробормотала я. — Может, закроемся уже на сегодня, от греха подальше?

— Может, и закроемся. От греха подальше. — Константин сгреб со стола деньги, оставленные Лавочкиным и протянул их мне. — Держи, на мелкие расходы. Кофе в контору купишь и колготки себе новые.

Терпение мое лопнуло, я решительно открыла рот, чтобы сказать, что я Мисс Россия-2004, что на мне нет колготок, что я загорала, загорала и загорала на местном пляже до опупения, чтобы ему, гаду, понравиться, но… Ничего я сказать не успела, потому что в контору ввалился Нара.

Он как-то странно посмотрел на нас с шефом, вытащил из ушей наушники, чего с ним сроду не случалось, и, округлив глаза, поинтересовался:

— Я ничего не пропустил?

Мы с Жулем расхохотались.

* * *

Работа в «Алиби» закипела. В конторе стали появляться какие-то люди. Игнорируя мое присутствие, они шныряли туда-сюда, уединялись и совещались о чем-то с шефом, убегали, потом прибегали снова и опять совещались.

Я принципиально ничего не подслушивала. Я купила самоучитель итальянского языка и пыталась его освоить.

Жуль про меня забыл. Я же согласилась отработать алиби для усатого папика, чего ж ему было обо мне беспокоиться? Он полностью окунулся в работу со своими внештатными сотрудниками, которые бегали, выполняя его мелкие поручения и которые, собственно, и должны были организовать все тонкости автомобильной аварии для Милды, деревенские подарки и повестку из прокуратуры для Лавочкина. У господина Жуля оказалась масса полезных связей, которые он сейчас на всю катушку использовал. Похоже, он и вправду знал, что делал, организуя это странное во всех отношениях агентство. Дверь постоянно хлопала, на чистом линолеуме оставались следы грязных ботинок, а итальянские слова и выражения никак не хотели задерживаться в моей голове. Раздражение стало постоянным спутником моего настроения в эти дни.

Примерно в таком же расположении духа пребывал Нарайян. Он сидел в своем кабинетике с недовольным лицом, морщился, будто у него болел зуб, и что-то ваял на компьютере — видимо, фотографии, подтверждающие пребывание Лавочкина у постели больной мамы. Б.Г. принимал в этом процессе непосредственное участие, это подтверждали наушники, торчавшие в ушах Нарайяна.

Пару раз в агентство забегала Милда. Оставляя в приемной шлейф тонкого аромата и, блеснув ярко-карими глазами, она исчезала в кабинете шефа, где восстанавливалась подозрительная тишина.

Я не подслушивала. Зачем? Она лет на десять старше меня; ноги, волосы, губы, глаза, рост — ничто в ней не устроило бы членов жюри, присуждающих титул «Мисс». Я несомненно лучше, и если господин Жуль этого не понимает… то рано или поздно поймет. Нужно только подождать.