Два ужасных мужа - Куликова Галина Михайловна

– Ты вообще влюблен во все немецкое, я уже поняла, – сказала она. – А здесь прусский дух чувствуется во всем.

– Там прусский дух, там пруссью пахнет, – засмеялся Илья. – Ну, не без того, конечно. Мой прапрадед по отцовской лини был немец. Он приехал в Россию и женился на русской девушке. Когда-нибудь я тебе расскажу эту трогательную историю.

«Слава богу, он считает, что у нас будет это когда-нибудь», – промелькнуло в Тасиной голове.

– Что касается наследия Пруссии, – продолжал Илья, – тут немного осталось. А ведь какой город потрясающий был! Дух захватывает. Потом фашисты его в неприступную крепость превратили. Ну, то есть она была неприступной до тех пор, пока наши ее не заняли. Правда, заняли с кровью – десятки тысяч погибших и практически полностью разрушенный Кёнигсберг.

– Боже мой, сколько людей полегло…

Тася, конечно, кое-что знала из курса истории, да и по Интернету побродила перед отпуском, но одно дело – исторические справки читать и совсем другое – вести беседу с парнем, похожим на Пола Уокера.

– Наверное, город многое значил для нации, раз его так яростно обороняли, – с важным видом предположила она.

– Ну… Это, конечно, так… Но была еще причина, может быть, более веская. – Илья давно уже перестал улыбаться и даже слегка разгорячился, рассказывая о том, что его по-настоящему увлекало. – Кёнигсберг по особому распоряжению гитлеровского начальства стал одним из немногих центров, куда свозили изъятые в захваченных городах культурные ценности. К концу войны их скопилось гигантское количество. Настоящую стоимость хранившихся здесь сокровищ не знал никто. По некоторым оценкам, она исчислялась миллионами, а вероятнее всего – миллиардами.

– Ничего себе! А я-то всегда думала, что награбленное в Берлин тащили.

Тася так удивилась, что на время даже позабыла о горестях личной жизни.

– Многие так до сих пор думают, – криво улыбнулся Илья. – Знаешь, сколько народа каждый год рыщет по Германии в поисках спрятанных нацистами сокровищ?

Тася мгновенно вспомнила Копейкина и энергично покивала:

– Могу себе представить!

– Да и здесь тоже кладоискателей хватает. У моих родителей были друзья в Германии, супружеская пара, Лотар и Эмма. Так вот Эмма родом из Кёнигсберга, и она рассказывала, как в сорок пятом немцев семьями выселяли отсюда. Давали несколько часов на сборы и – ауфвидерзеен!

– Серьезно? Но почему?

Они сели на лавочку и вытянули ноги, гудевшие от долгой ходьбы. Ноги Ильи были в два раза длиннее Тасиных, и ее маленькие туфли оказались где-то в районе его коленок.

– Не знаю точно, – пожал плечами Илья. – Территорию очищали. А может быть, здешние немцы боялись, что с ними расправятся просто потому, что они – немцы. Люди бросали свое имущество, а самое ценное, что не могли унести с собой, – закапывали в землю. Понимаешь, что произошло? К ценностям, которые тут несколько лет складировали фашисты и которые они не успели вывезти перед приходом советских войск, добавились спрятанные клады отнюдь не бедных немецких бюргеров.

– Послушать тебя, так надо брать лопату и копать! – воскликнула Тася.

Странное ощущение под ложечкой, которое возникло у нее при воспоминании о Копейкине, неожиданно обострилось. Клады и нацистское золото! Господи боже мой, это словно знак судьбы, словно «кирпич» на дороге! Направо пойдешь – ничего не найдешь…

Илья не следил за Тасиной мимикой и совсем не замечал перемен в ее настроении.

– Многие именно так и делают, – покивал он. – Хватают лопаты и копают.

– А результаты? – спросила Тася с легкой иронией.

– Насколько я знаю, практически нулевые. Нет, кое-что, конечно, находят, но если сравнивать с тем, что здесь предположительно спрятано, – сущие пустяки.

Изо всех сил борясь с призраком Копейкина, который привязался к ней совершенно наглым образом, Тася с опаской поинтересовалась:

– А откуда ты все это знаешь? Ну, про Кёнигсберг и всякие похищенные ценности? От знакомых твоих родителей?

– И от них тоже. Кое-что наши партнеры калининградские поведали… Так сказать, местные легенды и предания. Надо же туристов привлекать! Это примерно то же самое, что и поиски янтаря на побережье. Наверняка ты видела, как вдоль берега по песку бродят люди с палочками. Есть любители, которые неделями от моря не отходят, надеются найти камень с каким-нибудь редким вкраплением. Так же и с этими сокровищами, действительными или мнимыми.

– А ты сам никогда не соблазнялся поисками фашистского золота? – с некоторой опаской спросила Тася.

– Представь себе, никогда, – развел руками Илья. – Меня машины интересуют. Я скоро диссертацию смогу защитить на эту тему. В одних только архивах полжизни провел – и в московских, и в местных. А как я «Хорьх» раскопал! Это ж целая история…

Тут Тася поймала себя на мысли, что ей не очень-то интересна история о том, как Илья раскопал свой «Хорьх». Вот если бы он с ума сходил от любви и все было бы, как она мечтала… Вот тогда все его увлечения непременно стали бы и ее увлечениями тоже. А так…

По-прежнему не подозревающий о ее тайных муках Илья тем временем продолжал:

– Вообрази, что эта машина некоторое время принадлежала Герингу, а потом ее долго держали в спецгараже рейхсканцелярии. Лишь потому она и дожила до наших дней. По неподтвержденной информации, на нее имел виды один из наших маршалов. По его приказу автомобиль отправили в Москву, но произошла путаница в документах, и маршалу доставили довольно средненький «Мерседес-Бенц», а красавец «Хорьх» осенью сорок пятого года оказался на военных складах в Литве. На машину сразу положил глаз один из начальников местного НКВД. Однако рассекать по литовским дорогам в то время было небезопасно, потому как бушевала война с «лесными братьями». Да и сама машина привлекала ненужное внимание.

Тася пристально смотрела на Илью. Часть ее сознания внимала его рассказу, а другая часть отмечала, какие у него длинные ресницы и какая темная родинка над бровью… И эта улыбка, от которой стынет сердце! Вот кто настоящее сокровище. И это сокровище почти что у нее в руках. Почти что.

– В общем, особиста несколько раз обстреляли, – продолжало между тем сокровище, – а в последний раз серьезно ранили. Машину запрятали подальше, потом списали как негодную, и ее забрал какой-то шустрый деятель из местных хозяйственников. Не знаю, зачем она ему понадобилась, может, он ее просто из жадности захапал, только простоял «Хорьх» в сарае у него на даче аж до распада СССР. В начале девяностых сын этого хозяйственника переехал в Калининград и забрал машину с собой. Больше двадцати лет «Хорьх» провел в гараже, и вот – я его разыскал.

Илья замолчал, повернул голову и внимательно посмотрел на Тасю. Потом вдруг потянулся к ней и внезапно крепко обнял.

– Таська, я тебя заговорил, – шепнул он и поцеловал ее.

Наконец-то так, как ей хотелось! Страстно. Нежно. Долго. Тася закрыла глаза и приготовилась упасть в бездну. Но вместо этого почувствовала, какие сухие и растрескавшиеся у него губы. Илья целовал ее, а она думала о том, как приятно он пахнет, какая у него жесткая рубашка и до чего холодные на ней пуговицы. Когда поцелуй закончился, Тася испытала облегчение, потому что ей уже давно было нечем дышать.

Разжав объятия, Илья отстранился, откинулся на спинку скамейки и улыбнулся Тасе. Она поспешно опустила ресницы. «Наверное, он почувствовал, что я ничего не почувствовала, – в смятении подумала она. – Или, наоборот, он сам ничего не почувствовал и поэтому хочет понять, что почувствовала я».

– Так на чем, бишь, я остановился? – Илья взъерошил волосы на макушке, пытаясь собраться с мыслями.

– Ты рассказал мне настоящую детективную историю про то, как искал свой «Хорьх». – Тася пыталась обуздать нахлынувшие на нее эмоции.

– Ну, детективную – не детективную, а расследование я провел самое настоящее. И результат потрясающий, сама увидишь. А когда мы сядем и поедем по городу – гордиться мной будешь.

Илья очень быстро пришел в себя и вел себя так, как прежде. Казалось, поцелуй был для него всего лишь обязательным «вставным эпизодом» в их культурную программу.

– Я уже тобой горжусь, – похвалила его Тася. – Значит, все-таки не такие уж и сказки про забытые или зарытые сокровища.

– Да сказки, конечно. А «Хорьх» – какое же это сокровище? Военный трофей, раритет, очень дорогая игрушка – вот и все. Разве сравнишь с картинами великих мастеров, коллекциями драгоценностей, уникальной посудой, старинными монетами, редкостными книгами, которые исчезли во время войны и которые до сих пор не нашли?

– Мой второй бывший муж, Юлий Копейкин, по образованию археолог, – неожиданно для самой себя сказала Тася.

– Ты про него рассказывала, – кивнул Илья. – Он пришел к тебе как раз в тот день, когда случилась неприятная история с умершей девушкой.

– И зачем, ты думаешь, он тогда явился? – Тасе вдруг тоже захотелось рассказать Илье что-нибудь в тему. – Просить денег на очередную дурацкую авантюру. Якобы они с каким-то приятелем, вероятно, таким же авантюристом, нашли документы вождей Третьего рейха.