Сердце разбитой кометы - Луганцева Татьяна

Антонина вошла в купе номер семь, и ее снова накрыло удивление, потому что женщине, которую она увидела, было лет восемьдесят. Уж чего она боялась? В таком-то возрасте? Да какой бы попутчик ни подсел к ней в СВ, ни о каком приставании и речи быть не могло. Недаром говорят: «чужая душа – потемки». Зато женщина очень обрадовалась своей соседке и даже не заметила на ее лице удивления.

– Вот и славно! Как же хорошо! Я буду ночевать с женщиной! – она просто светилась от счастья, тряся завитыми волосами ядовито-рыжего цвета.

А для Антонины начался вечер открытий. Уже через несколько минут она пожалела, что перешла в «женское купе» к этому божьему одуванчику. Женщину звали Валентина Петровна, и рот у нее не закрывался ни на минуту. Валентина Петровна щебетала и щебетала, доставая из своей сумки разные вкусности:

– Вот тут печеньице, – принялась она угощать Антонину, – вот тут бананчики, вот шоколадка, конфетки тоже имеются…

– Да я не хочу есть, – отвечала Тоня, но даже если бы и хотела, к еде притронуться не смогла бы. Потому что все, что выкладывала женщина на стол, имело такой вид, словно хранилось со времен блокады Ленинграда.

– Ой, ну поешьте со мной, пожалуйста! Я так вообще не могу заснуть, если голодная. Надо вот чайку попить… Я люблю пить чай с подружками. А у меня их много.

– Я не сомневаюсь, вы общительная, – улыбнулась Тоня.

– Да, я такая! – затрясла соседка редкими кудряшками. – Так уж жизнь сложилась, замуж не вышла, ребенком не обзавелась. А вот подруг у меня много. Поэтому я не скучаю. У меня все время гости бывают, да и меня постоянно куда-то зовут. Вот в Москву ездила на юбилей, – тараторила она.

– Вы в Питере живете? – поняла Антонина.

– Как же я не люблю, когда говорят это слово – Питер! – сморщилась Валентина Петровна. – Наш город достоин, чтобы его называли Санкт-Петербург! – гордо произнесла она. – Город был построен вопреки здравому смыслу – на костях, на болотах, и как построен! Какие архитекторы работали! Какие здания были возведены! Какие люди здесь народились! Этот город выдержал такую блокаду… Эх, если бы вы знали, как я люблю наш город. Впрочем, его мало просто любить, его надо чувствовать сердцем.

– Я там была один раз, очень давно и совсем недолго. Но помню, что город, действительно, красивый и совсем какой-то другой, отличный от Москвы, – вспомнила Антонина свои ощущения после поездки в северную столицу.

– К кому вы едете? – поинтересовалась словоохотливая попутчица.

– Я по делам. Остановлюсь в отеле. – И Тоня назвала адрес.

– Я знаю этот отель! Называется «Галерея». Его владелец – известный московский художник, – кивнула Валентина Петровна. – А теперь – сюрприз! Не зря мы вместе едем! Я работаю в художественном музее, совсем недалеко от вашего отеля, приходите в гости! – обрадовала попутчица.

– С удовольствием, – пообещала Тоня.

– Будем видеться! Смотрите, сама не придешь – я вас найду! – подмигнула ей старушка, и Антонина криво улыбнулась. – Но неужели вы в наш замечательный город по делам? Неужели нет никакой любовной истории?

Антонина отрицательно покачала головой и с досадой подумала, что ее и на этот раз угораздило влипнуть в историю.

– О времена! – вздохнула Валентина Петровна. – Как все изменилось! Тогда желаю вам встретить любимого в нашем городе, и пусть это будет головокружительный роман!

Состав дернулся и тронулся, и именно в этот момент в купе вошла проводница.

– Ваш чай, – улыбнулась она.

– Спасибо, дорогая! И спасибо за попутчицу, как это мило, когда люди понимают друг друга. Такая хорошая девушка!

– Кстати, могли бы не меняться, – сказала проводница, ставя стаканы на стол. – Второй билет в ваше купе был у молодой девушки.

А Тоня про себя отметила: «Почему она сказала не просто «девушка», а «молодая девушка»? Это по сравнению со мной, что ли?»

– Я Тонечку не отпущу! Мы уже познакомились! – сказала Валентина Петровна.

– Да и мой бывший попутчик не обидится, если с ним поедет молодая девушка, – сказала Антонина, тоже подчеркивая определение «молодая».

– Он-то рад, а вот она тоже хотела ехать с женщиной, но вроде согласилась, – вздохнула проводница.

– Тяжело вам? – спросила старушка. – Работа с людьми, да еще в пути…

– Да, пока сделаешь, чтобы всем было хорошо, чтобы всех все устраивало… – и проводница махнула рукой. – Ну, слава богу, что сегодня нормальные люди едут. А случаи в дороге разные бывают. Раз села девушка, почти девчонка, и меня поразили ее глаза. Они были такие пустые и отрешенные, что даже странно. Я ей и чай предлагала, и так заговорить пыталась, а она сидит как кукла. Я ушла, а на сердце неспокойно, вот чувствую, что-то не так с ней. А у нас в то время начальником поезда бывший психолог работал. Так его прежняя работа достала, что к нам сбежал от своих пациентов. Я к нему: так, мол, и так… Он сначала ни в какую, а потом все же пошел. Так вы знаете, разговорил он ее… расплакалась у него на плече. Отчим ее насиловал, маме пожаловалась, та не поверила и еще обозвала дрянным словом, мол, не хочешь счастья матери, эгоистка… Вот девчонка и отправилась куда глаза глядят.

– Ужас… – прошептала Тоня. – И что дальше?

– Ничего! Сообщили в полицию, девушка написала заявление, дала показания. Все как положено. Зверя того, наверное, в тюрьму упекли, ну а уж отношения с матерью… вряд ли наладятся, – вздохнула проводница.

– Вы спасли ее. Куда бы она делась в таком состоянии! – покачала головой старушка.

– Бывает… Еще раз спасибо вам, что поменялись местами…

– Не за что, – ответила Тоня.

Проводница ушла, а они с Валентиной Петровной приступили к чаепитию. Без этого, Тоня поняла, ей не спать.

– Спасибо за печенье.

– Да угощайтесь, Тонечка, пожалуйста! Я в дорогу всегда с собой сладенькое беру. Нет ничего лучше, чем чаек в хорошей компании. Приятно вот так-то скоротать вечерок, – ответила попутчица.

– Только не вечер уже. Половина первого ночи, – отметила Антонина.

– Я намек поняла. Сейчас будем ложиться. Сходим в туалет, умоемся, обязательно хорошо закроем дверь, мало ли что, и прямо вот до Петербурга! В восемь тридцать уже на месте. Красота! Не знаю, как вы, а я очень хорошо в поезде сплю.

– Я тоже, правда, в поезде давно не ездила.

– Ой, в поездах так спится! Так спится! Стук колес убаюкивает, как в колыбельке. Вмиг заснете! – пообещала Валентина Петровна и тут же поинтересовалась: – А вы, простите, не храпите?

– Я не знаю… – рассмеялась Тоня.

Она и в самом деле не заметила, как уснула, и была разбужена Валентиной Петровной уже под утро.

– Вставайте, Тонечка! Подъезжаем! Еще вот в туалет надо успеть. Умыться, красоту навести!

Отстояв небольшую, но долгую очередь в туалет, Тоня вернулась в купе. Она вытащила косметичку и принялась наводить красоту. Тоня припудрилась, подвела глаза и накрасила губы. Обычно с утра она так рьяно не красилась, но встреча с Трофимом подогревала ее. Косметика ложилась криво, так как поезд шатало и трясло, а Тоня не была особой мастерицей в области макияжа.

Валентина Петровна внимательно следила за ее действиями.

– И вы еще утверждаете, что едете не к мужчине? Я же стреляный воробей в этих вопросах! – фыркнула она.

Антонина промолчала, складывая пудру и помаду в косметичку.

В вагоне толпились пассажиры, проводница с утра была совсем не улыбчивая и какая-то нервная. Пить чай и завтракать они не стали и вскоре вышли на перрон Московского вокзала. Антонина попрощались с попутчицей и пообещала, что обязательно заглянет в гости к Валентине Петровне в художественный музей.

В такси Антонина нервничала, то и дело поглядывая в небольшое зеркальце пудреницы и нервно покусывая губы. Ей предстояла встреча с Трофимом, совсем скоро она увидит его насмешливые глаза, ощутит тепло ладоней… От этих мыслей Антонину бросало то в жар, то в холод.

Наконец машина остановилась у подъезда старого, типично питерского дома, превращенного в гостиницу. Впереди просматривался Невский проспект.

– Вы художница? – спросил таксист, помогая ей вытаскивать чемодан.

– Нет, а почему вы спрашиваете? – поинтересовалась она.

– Обычно здесь художники останавливаются, – пояснил он.

– Я сценарист, – ответила Антонина.

– Ну, это один черт!

Антонина расплатилась по счетчику, поднялась и потянула на себя тяжелую дверь подъезда с затейливой ручкой. Попав в гостиницу, она обомлела. Пораженному взору предстала обшарпанная, очень старая лестница с отколотыми краями ступеней. На каждой ступеньке с обеих сторон горели маленькие свечки, и горели, по-видимому, давно, так как ступени были залиты расплавленным желтым воском. Не без опаски Антонина поднялась на второй этаж. «Господи, куда идти? Странное какое место, совсем не похожее на отель. Где номера?» – подумала она, растерявшись.

И тут одна из дверей распахнулась. Перед изумленной Антониной предстал молодой мужчина в черной одежде.