Совершенная crazy - Степнова Ольга

Из подсобки выбежал Фёдор. Он был бледный и очень растерянный.

– Кто-то открыл вентиль, – пробормотал Башка. – Уровень воды в бассейне сильно упал, поэтому Горазон свернул себе шею. Ему не хватило глубины для прыжка! Это убийство…

– Не может быть! Этого не может быть! – закричал Гошин. – Где этот вентиль?

– Я закрыл его… автоматически…

– Идиот, – сказала старуха. – Какой ты балбес, Башка! Теперь ничего никому не докажешь, а на вентиле твои отпечатки пальцев! Кто предложил, чтобы Пашка сделал этот трюк?!!

Этого никто вспомнить не мог.

Гибель Горазона признали несчастным случаем. Газеты очень невнятно осветили обстоятельства его смерти. Но самое удивительное, что крамольные фотографии так нигде и не появились. Вот, собственно и всё, что я знаю. Но я не понимаю, зачем Иде Григорьевне понадобилось собирать участников тех событий на своих похоронах! Что ты об этом думаешь? – обратилась Лидия к Славке.

– Она жива, – еле слышно шепнул Славка. Его вдруг одолел приступ откровенности, и объектом этой откровенности могла быть только Лидия – юная, голая, очень красивая и раскрепощённая, как молодое животное.

– Кто жива? – удивилась она. – О ком ты?

Но Славка уже раздумал откровенничать.

Чтобы выпутаться из ситуации, он сделал вид, что не расслышал вопроса и закатил глаза к потолку. То, что он там увидел, поразило его в самое сердце.

В маленьком окошке, расположенном метрах в пяти от воды, скалилась физиономия хоккеиста Архангельского – то ли Глеба, то ли Павла, мама не разберёт. Увидев, что Орлик на него смотрит, хоккеист подмигнул ему и захохотал во всю глотку, жестом обозначив округлости на груди, что означало, наверное, – раздевайся, чего же ты, посмотри на подругу!

– Ах, сволочь… – Славка сорвался с места и побежал наверх, интуитивно выбирая дорогу. Он домчался до окошка-амбразуры быстрее, чем хоккеист успел отлепить нос от стекла.

Орлик смачно вмазал ему по затылку. Затрещина получилась сильной и неожиданной для хоккеиста, поэтому он накренился вправо и начал падать. В глазах у Павла-Глеба застыли обида и удивление. Наверное, ни одна девушка не била его так больно. Наверное, ни одна девушка его вообще никогда не била.

– Ну ни хрена себе, – простонал хоккеист. – За что? За любовь к прекрасному и удивительному?

Не утруждая себя разговорами, Орлик зарядил ему свой фирменный хук по печени. Хоккеист передумал болтать, побледнел и потерял сознание. Для полного удовлетворения Славка дал ему унизительный пинок под зад.

– Чтоб за девушками не подглядывал, – назидательно сказал Славка над телом и потёр руки.

Отчего-то Орлик напрочь забыл, что сам любил приложиться глазом к дырке в стене между мужским душем и женским. Отчего-то в нём взыграло возмущение мужским хамством и тупостью. Неужели он так вжился в роль?

Прибежала Лидия, закутанная в халат, и беззвучно захохотала.

– Здорово ты его! Научишь меня так драться?

– Научу, – буркнул Славка, поправляя грудь, из которой от интенсивных движений вывалилась туалетная бумага.

– Девчонки, вы чо? – поднял голову хоккеист. – Я ж к вам по-хорошему… Я не подглядывал, я наблюдал! Я наблюдательный, поэтому на воротах стою… – Архангельский неловко взмахнул руками, пытаясь встать.

Славка подхватил Лидию под руку и повёл её прочь от бассейна, где погиб Горазон.

– Пойдём ко мне! – прошептала Лидия, прижимаясь плечом к нему.

– Зачем? – не понял Славка, проклиная свою женскую шкуру.

– Будем ночевать вместе. Ведь я не сказала тебе самого главного! По ночам по этому дому бродит призрак Горазона и просит развязать ему глаза!

От удивления Славка резко остановился и, выпучив глаза, уставился на Лидию.

– Кто бродит по дому?! – глупо переспросил он.

– Горазон! Вернее, его призрак. Ты слышал, что люди, умершие не своей смертью, не могут переселиться на тот свет и бродят среди живых, пытаясь найти успокоение?

– Нет… да, то есть слышал, конечно, но это же сказки!

– Сказки, конечно, но одной ночевать страшно. Ида рассказывала, что едва наступает полночь, Горазон летает по дому и стонет, и воет, и плачет, и умоляет развязать ему глаза! А Ксюня жалуется, что он жуткий проказник. То стены зубной пастой измажет, то лампочки в люстрах перебьёт, то закашляет, то засвистит, то стрелки в часах переведёт, то в бильярд сам с собой поиграет, то семечек у Ксюни наворует и шелуху по всему дому разбросает… Ида Григорьевна называла это «проделки Горазона».