Допинг на троих - Серегин Михаил Георгиевич

Я сказал Хесслеру о том, что преступники могут и не узнать о самоубийстве Бауэра. Не исключено, что, как он и говорил, через месяц в Оффенбахе появится курьер с новой порцией наркотического вещества. Хесслер сказал мне, что на этот счет я могу не волноваться, так как в доме Бауэра уже выставлен полицейский пост, который встретит курьера достойно.

Я поблагодарил комиссара за информацию и, пожелав ему удачи в деле поиска торговцев живым товаром, поехал снова в больницу. Передав Анатолию сказанное мне комиссаром, я настоял на том, чтобы он наконец поехал в гостиницу и отоспался, аргументируя это тем, что персонал больницы вполне способен оказать Наталье необходимую помощь.

Утром следующего дня мы с Анатолием вместе поехали в больницу. Врач сообщил, что никаких серьезных изменений за прошедшее время в состоянии больной не произошло, да и не могло произойти, так как ей требуется продолжительный курс лечения. Он сказал, что даст согласие на депортацию Натальи в Россию в ближайшее время. Комиссар Хесслер в свою очередь сообщил ему, что документы на депортацию уже подготовлены.

Это был наш последний день, проведенный в Оффенбахе. На следующий день в сопровождении офицера полиции и медика Наталью повезли во Франкфурт. Мы с Анатолием купили билет на тот же рейс, которым должны были отправить в Россию его бывшую супругу.

Уже сидя в самолете, я задумался над итогами своей первой в жизни зарубежной командировки. В плане продвижения вперед расследования дела она дала мне немного. Однозначно, факт того, что в Германии была найдена девушка из России, насильно туда увезенная и подвергшаяся, как подопытный кролик, медицинским экспериментам, окупал все затраченные деньги. Но меня волновала сейчас судьба остальных трех девушек, увезенных из России.

В своей предсмертной записке Бауэр сообщил фамилию человека, который изначально был организатором этого проекта и впоследствии был убит. И наверное, московская милиция или ФСБ займутся выяснением его связей. Но это все наверняка потребует больших временных затрат. Что случится с девушками за это время, предугадать невозможно. И что самое главное, преступная группировка наверняка еще действует. И не исключена возможность, что она продолжает отсылать новый живой товар за рубеж. Судя по кругленькой сумме, которую выложил за Наталью господин Бауэр, этот бизнес являлся крайне прибыльным, и вряд ли преступники откажутся от него, несмотря на высокий риск.

Авиалайнер приземлился в Шереметьеве, и у трапа самолета нашу троицу уже встречали. Ко мне подошел среднего роста плотный мужчина и, поздоровавшись, представился старшим следователем по особо важным делам прокуратуры России Александром Субботиным.

Передав Наталью Костенко медикам, которые тут же увезли ее в больницу при одном из научно-исследовательских центров, мы вместе с Анатолием и Субботиным отправились на ожидавшей нас возле аэровокзала белой «Волге» в прокуратуру России.

Там мы в очередной раз поведали следователю о наших германских приключениях и их результатах.

– Ну что ж, – сказал Субботин, выслушав наш рассказ, – придется мне собираться в ваш город в командировку. Похоже, эта преступная группа работает именно там. А в Москве они лишь отыскивают клиентов. И времени у нас, к сожалению, не очень много. Думаю, что информация о смерти Бауэра до них все же дойдет, и они могут затаиться.

– Может быть, это и хорошо, – сказал Анатолий. – Прекратится этот варварский бизнес.

– Может быть, – согласился Субботин. – Хотя вряд ли. Скорее, они будут более осторожными. Уж больно выгодное это дело... Или перебазируются в другой город. Однако химик, судя по показаниям, живет в вашем городе.

– Судя по количеству высших учебных заведений, где есть кафедры, имеющие отношение к химии, сделать это будет непросто, – сказал я.

– Что делать, такова наша работа.

Мы попрощались со следователем, и он обещал свое содействие в том, чтобы нам не оказывали препятствий в больнице, куда направили Наталью. Я выделил Анатолию денег из наших командировочных, чтобы он смог остаться в Москве на некоторое время и навещать жену. Сам же я задержался в столице всего на два дня.

Перед отъездом в коридоре больницы я беседовал с врачом, наблюдавшим Наталью Костенко. Я сообщил ему, что сам бывший медик, и спросил, возможны ли необратимые процессы в психике после применения этого препарата. Еще достаточно молодой врач сказал: