Цирк под одеялом - Калинина Дарья Александровна

— Быстрей! — подгоняла ее Леся. — Не успеем. Провозились почти двадцать минут!

Конечно, подругам нечего было и рассчитывать, что теперь они обгонят Свистунова. Но… Но он со своими ребятами, не желая опоздать, выехал чуть раньше. Так что у подруг имелись все шансы догнать его на трассе.

Разумеется, сделать это нужно было так, чтобы Свистунов их даже краем глаза не заметил. Вот тут впору пожалеть, что они ездят на такой приметной машине. Был бы их «Гольф» серым или черным, можно было бы так не волноваться.

— И зачем ты купила такую яркую машину? — возмущалась Леся.

— Тебе тоже раньше нравилось!

— Нравилось. Но я же не думала, что мы будем на ней следить за кем-то!

Кира только хмыкнула в ответ и крикнула:

— Держись!

Леся послушно схватилась за ручку над головой. И машина на полном ходу резко вильнула вправо, где у обочины разлилась глубокая лужа. Даже не лужа, а настоящее озеро с густой глинистой жижей. Проехав по нему, машина подняла мощные фонтаны, которые окатили «гольфик» с головы до пят, с крыши до покрышек.

— Ну, как тебе? — весело воскликнула Кира, обращаясь к подруге. — Теперь машина уже не розовая и не перламутровая. А грязно-серая. Все, как ты и хотела!

Она кинула взгляд на Лесю, которая как раз в этот момент поворачивалась к ней. И чуть было не выпустила руль из рук!

— Ай! Леся! Что это с тобой?!

И было чему удивиться и чего испугаться. Вместо Лесиной хорошенькой мордочки сейчас была серая маска, состоящая из кусочков глины, грязевых подтеков дождевой воды, песчинок, травинок и прочей ерунды, включая размокший фантик от конфеты «Коровка на лугу».

— У тебя что, окно было с твоей стороны открыто? — догадалась Кира. — Тебе тоже досталось из лужи? Ой, прости!

Только тут Леся обрела дар речи. Прежде-то он у нее просто отнялся от неожиданности. Да и как ожидать такое коварство? Ехала себе с комфортом, смотрела в окошко, любовалась видами. И вдруг оказалась накрытой ушатом грязной вонючей жижи, которую даже водой трудно было уже назвать.

— Прости?! — завопила она на подругу. — Прости? И это все, что ты можешь сказать?

— А что еще? Ну очень прости. Очень-очень прости!

— Ни за что! Никогда!

— Хочешь, я тебе тряпочку дам.

— Ага, давай! Ту самую, которой ты в моторе масло с крышки стираешь! — рыкнула Леся. — Все остальные для меня слишком чистые будут!

— Ну, я же не хотела, Лесенька! У меня есть салфетки!

— Засунь их себе, знаешь куда?

— Вот, полотенечко, — суетилась Кира. — Специально для тебя купила. С котятками. Порадовать хотела.

Леся замерла.

— Ты купила мне полотенце? — переспросила она уже совсем другим голосом.

— Конечно. Увидела и сразу себе сказала: оно прямо для Леси. Синенькое. Котятки голубенькие! Прелесть!

— Давай его сюда! Живо!

И Леся принялась вытираться подарком Киры. К счастью, полотенце было достаточно большим и впитывало отлично. А Кира, радуясь, что Леся, кажется, готова сменить гнев на милость, продолжала увлеченно болтать разную чепуху, старясь заговорить Лесе зубы.

— Ну как? — спросила у нее подруга. — Я вся вытерлась?

Кира глянула на Лесю, и новый вопль ужаса едва не сорвался с ее губ. Она с трудом удержалась. Но, видимо, выражение ее лица было достаточно красноречиво. Потому что Леся заволновалась.

— Что? Что на этот раз не так?

Не спрашивая разрешения, она повернула зеркальце заднего вида так, чтобы в нем отразилась ее мордашка. И взвизгнула:

— Ой! Мамочка! Почему я синяя?

Кира уже давно поняла, в чем дело. Проклятое полотенце, такое симпатичное и славненькое, безбожно красилось. Причем даже при контакте с холодной водой. А может быть, на краску так повлияли добавки, растворенные в воде из лужи. Как бы там ни было, часть краски с полотенца перешла на Лесю, и ее физиономия украсилась неровными голубоватыми подтеками. Местами они были светлей, местами темней. Но в целом гамма была очень даже приятной.

— А чего ты снова сердишься? — попыталась умиротворить разбушевавшуюся подругу Кира. — И вовсе ты не синяя.

— А какая? Какая же я?

— Голубая! Очень красивый цвет. И к твоим глазам подходит изумительно!

Некоторое время Леся молчала. Кира уже приготовилась к смерти. Сейчас Леся задушит ее злосчастным подарком с котятами или даже просто голыми руками. Но к ее удивлению, никаких кар не последовало. Кира снова покосилась на подружку. И увидела, что Леся внимательно рассматривает свою физиономию в зеркале.

— Может быть, ты и права, — задумчиво произнесла она. — Цвет весьма оригинальный. Никогда у меня еще не было голубого румянца. Только надо подправить вот тут. И вот тут. И тут тоже!

И Леся принялась вдохновенно водить по лицу влажным полотенцем, добиваясь ровной окраски.

— На лбу можно и поменьше. А вот на скулах, подбородке и носу сделаем цвет погуще.

Леся продолжала увлеченно раскрашивать себя полотенцем. Выходило очень даже профессионально. Немного странно, но зато оригинально. Уж точно такого макияжа не нашлось бы ни у одной другой женщины. Так что к тому моменту, когда подруги прикатили к пятнадцатому километру Мурманского шоссе, машина их стала грязно-серой, Леся нежно-голубой, а Кира интенсивно-румяной от стыда за содеянное.

Оказавшись на месте и оглядевшись по сторонам, подруги поняли, что все-таки опоздали.

— Никого нет.

— Сама вижу.

— И что делать?

Кира подумала и предложила единственное, что пришло ей в голову.

— Поедем дальше.

— Куда дальше?

— Дальше по трассе. Может быть, увидим их машины или самих ребят.

И Кира медленно повела машину дальше, думая о том, что это совсем и неплохо, что подруги никого не увидели у столбика с отметкой «15». Ведь и их тоже, в свою очередь, пока что никто не заметил. А если бы Свистунов увидел их «Гольф» с близкого расстояния, никакая цветомаскировка не помогла бы. Но пока все шло гладко.

— Правда, пользы от нашей прогулки никакой, — заметила Леся, когда они проехали километров сорок, — но и вреда тоже нет.

Кира рассеянно кивнула. И вдруг дернулась. Ее внимание привлек «Лексус», который словно две капли воды был похож на машину Свистунова. Он стоял на противоположной стороне дороги. Как раз у развилки, откуда шла узкая лесная дорожка. В принципе в этом районе на каждом свободном пятачке были понатыканы либо садоводческие хозяйства, либо поселки, либо зоны отдыха, расположенные по берегам водоемов.

Местность была густо заселена, так что лесной эту дорогу можно было назвать чисто условно. Но все равно она уходила в широкую лесополосу. И будь у подруг в багажнике свеженький труп, они бы с радостью свернули сюда. Другого подходящего местечка поблизости не предвиделось.

— Есть! — обрадовалась Кира и лихо развернулась прямо на трассе, переехав через двойную сплошную прямо под носом у пассажирского автобуса.

Водитель автобуса и сам был не промах. Но от такой наглости маленькой машинки затормозил. И подруги благополучно проскользнули у него под носом.

— Чокнутые! — высунувшись в окошко, прокричал им черноглазый толстяк — водитель автобуса. — Сумасшедшие! Дома сидите, самоубийцы! Как вас только мужья одних отпустили!

Он хотел прибавить еще много разного. А может быть, даже и прибавил. Но расстояние между машинами увеличилось настолько, что подруги уже ничего не услышали. Они уже сворачивали в лес. Свистуновский «Лексус» — это был он, без всякого сомнения — стоял у обочины без всякого присмотра, словно дешевенькие «жигулешки».

— Поедем или пойдем?

Идти по пересеченной местности подругам что-то не хотелось. Сегодня, отправляясь из дома, они обе надели новые туфельки. У Леси они были черненькие замшевые с шелковыми ленточками, обвивающими пальцы ног, ступню и плавно поднимающиеся выше по голени. А у Киры легкие ярко-алые босоножки на золотой подошве. Изнанка тоже была вызолочена. И поэтому казалось, что Кирины ножки находятся на двух алых с золотом тронах.

Ковылять в этакой красоте по оврагам и грунтовой дороге подругам казалось варварством. Хоть убейте, а новые туфли они не испортят! И подруги остались в машине. Так, испытывая судьбу, они проехали около километра. А потом их выдержка кончилась. Да и дорога стала получше. Мелкий песочек и травка. Это их туфельки еще как-нибудь переживут. И оставив машину у кустов, подруги потопали пешочком.

Соблюдая маскировку, они почти не разговаривали. И потому вскоре услышали голоса. Первый голос был им незнаком, хотя, бесспорно, принадлежал женщине.

— Ну и сколько еще копать! Ты уже прокопался на полтора метра, а все ничего нет.

— Еще немного покопаю.

— Сдается мне, что ты все врешь!

— Мамой клянусь родной. Тут они!

Это был Павлик. И не успели подруги порадоваться, что добрались до нужного места, как женщина воскликнула: