Самое модное привидение - Климова Юлия

    – Ты за Казаковым приглядывай, – остановившись, сказала Лиза, – мало ли что, он хоть и частный детектив, но с головой у него точно не все в порядке.

    – Не волнуйся, все под контролем, – подталкивая ее к выходу, ответила я.

    В коридоре шли работы по установке сигнализации, Казаков неотрывно следил за происходящим и время от времени хвалил или ругал молоденького мальчика лет двадцати пяти, который привинчивал какую-то штуковину к двери.

    – Ровнее, ровнее, – говорил Казаков, делая смешные выпады в сторону.

    Попрощавшись, Лиза картинно вздохнула и направилась к машине. Я уверена, что Ромка давно уже уснул, ожидая ее. То, что Казаков был занят установкой сигнализации, вернее, был главным советчиком по этому вопросу, очень меня устраивало – никто не помешает мне совершить намеченное вторжение на территорию Ильи и Лизы.

    Апартаменты у них приличные – все облазить и простучать это же полжизни надо потратить, а у меня столько времени нет! Две смежные комнаты, потолки, как и во всех жилых комнатах, высокие, окон целая куча, в спальне отреставрированная лепнина по всему периметру в виде кленовых листьев и каких-то не то желудей, не то орехов, небольшой выступ в стене около двери… Работы непочатый край. Я решила начать с комнаты побольше, которую мысленно всегда называла маленькой гостиной. Если на третьем этаже каждый кирпич манит и зовет, потому что ремонтом там и не пахнет, то здесь глаз ничего не цепляет, все ровно, гладко, отполировано, оштукатурено – нам, кладоискателям, такие комнаты нравиться не могут.

    Освободив стул от Лизкиных вещей, я придвинула его к одному из окон, встала на шелковую обивку и стала изучать стену. Ну и что я на нее смотрю? Окна меняли, пластик беленький, как будто только что с конвейера, наверняка там все вычистили и выскребли. Если бы нашли хоть что-нибудь, то шум бы подняли, да и не думаю, что Глафира Сергеевна могла раскурочить такие большие окна, чтобы положить туда свое богатство. Так что здесь искать я не буду.

    Дотащив стул к стене, соединяющей комнаты, я взяла Лизкину деревянную расческу, которую она, кстати, очень любит и никому никогда бы не дала, и стала стучать ею по кремовым обоям. Надо признаться, что это была еще одна глупая затея, не увенчавшаяся успехом. Слегка расстроившись, я направилась в спальню, лепнина по-прежнему радовала глаз своей неуместностью. Так что это – желуди или орехи? То, что я стала делать дальше, вызывало у меня гомерический смех, но приходилось сдерживаться, чтобы ненароком не привлечь чьего-либо внимания, свидетели мне совсем не нужны. Прижимаясь ухом к лепнине, я стала простукивать каждый продолговатый орешек. Какой дурью только не приходится заниматься в надежде найти сокровища! Через десять минут я поняла, что очень устала, спина затекла, в ушах гудело. Признав свое поражение, я вышла из комнаты.

    Нет, так дело не пойдет! Глафира Сергеевна не могла столь абстрактно указать место, надо еще раз внимательно взглянуть на карту, наверняка мы что-то упустили.

    – Катя, куда все подевались? – услышала я голос Николая Леонидовича и обернулась. – Вика вроде ушла в магазин, а где Глеб и Лиза?

    – Про Глеба ничего не знаю, а Лиза поехала к следователю.

    – Ах, да, – Николай Леонидович хлопнул себя ладонью по лбу, – совсем забыл. А я вот тоже вынужден отлучиться, хотел предупредить, чтобы не искали. Казаков просил сообщать, кто куда идет, глупость, конечно, но я стараюсь уважать то, что он для нас делает. Его я найти тоже не смог.

    – Сигнализацию проводят, он внизу в коридоре следит, чтобы все хорошо сделали.

    – Ну, тогда ты сама ему передай, что я поехал в похоронное бюро, Илья попросил поговорить относительно организации похорон, выбрать гроб и необходимые принадлежности… – Николай Леонидович утер навернувшуюся слезу и продолжил: – Как это все горько, но ничего не поделаешь.

    – Передам, конечно, вам надо было взять с собой Вику или Глеба.

    – Так нет их, ну да ладно, придется одному нести эту тяжкую ношу. Пока жива была Светочка, все с ней считались, а не стало ее, так за два дня забыли.

    Николай Леонидович попричитал немного, напомнил мне еще раз про Казакова и, шаркая ногами, направился в сторону двери, ведущей на другую половину дома.

    Заняться мне было нечем, стащив у Маринки недожаренный сырник, я подошла к окну и стала думала о Димке. Так вдруг захотелось прижаться к нему, услышать что-нибудь приятное… Он звонил утром и даже сказал три ласковых слова, но нестерпимо хотелось большего, хотелось страстных взглядов, объятий, нежных поцелуев и любви. На улице закапал дождь, мелкий и наверняка противный. Полная тетечка, подхватив сумки, спряталась под крышей автобусной остановки, рыжеволосый мальчик, задрав голову, стал ловить ртом крохотные капли, Николай Леонидович, раскрыв зонт, зашагал в сторону светофора. Как это мне нечего делать? Дом практически пуст, народ разбежался по своим делам, и я могу делать что хочу. Почему бы не продолжить свои поиски, сокровища пока подождут, надо более подробно изучить найденную карту. А вот побывать в комнате Светланы Аркадьевны и Николая Леонидовича будет совсем не лишним. Если мне повезет, то я узнаю причину, по которой в этом доме произошло убийство. Засунув в рот остатки сырника и напевая «кто ищет, тот всегда найдет», я стала подниматься на второй этаж.

    Очутившись на территории Лужиных, я осмотрелась, интересующая меня комната находилась сразу напротив лестницы. Прохладная ручка двери приветливо щелкнула, в душе защекотало, кольнуло, но отступать было не в моих правилах. Уняв дрожь, я проскользнула в комнату, плотно закрыв за собой дверь. В глаза бросился легкий беспорядок, вроде все было чисто и аккуратно, но не на месте: на голубой кушетке, отделанной темно-синими полосками, покоилась ровная стопка одежды, цветы в маленькой вазочке на подоконнике завяли и осыпались, на стуле валялась мятая газета, а на батарее сушились стельки Николая Леонидовича. Во мне вдруг проснулся азарт охотника, не получив удовлетворения от поиска сокровищ, я решила наверстать упущенное здесь.

    Я хорошенько ощупала рябенький пуфик, тщательно осмотрела кровать, даже прощупала матрас, заглянула во все вазы, и в одной из них нашла булавку и маленькую фотографию Николая Леонидовича три на четыре. Жаль, что я не его поклонница, подобная находка могла бы меня сильно обрадовать. Положив все на место, я продолжила поиски, отодвинула кресло, пробежалась по книжным полкам и задумчиво остановилась возле шкафа. Решившись на детальный осмотр вещей, я толкнула дверцы, они на невидимых моему глазу колесиках покатились в разные стороны, открывая взору огромное количество полок. Справа висели костюмы Николая Леонидовича и платья Светланы Аркадьевны, под ними стояли три чемодана. Приподняв их, я пришла к выводу, что они пусты.

    Верхняя полка представляла собой склад ненужных коробочек и пустых пузырьков от духов, наверное, это были подарки Николая Леонидовича, трепетно хранимые как память. Стало грустно. Чтобы не зачахнуть от переживаний я переместилась к полкам с одеждой. Ничего. Жаль. Я уже хотела закрыть дверцы, но мой взгляд вновь упал на чемоданы. Два новых, красивых, таких рыжих э с добротными замками, а третий – слегка облупившийся на углах, небольшой темно-синий чемоданчик, именно его держал в руках Николай Леонидович, когда первый раз появился на пороге нашего дома.

    – Пожалуй, решусь на еще одну вольность, – пробормотала я и взялась за ручку.

    Чемодан был легкий, но когда я его перевернула, чтобы уложить на пол, внутри что-то брякнуло.

    – Надеюсь, это не запасная вставная челюсть, – подбодрила я себя.

    На дне лежали три носовых платка и один бордовый носок. Почему-то я решила, что эти вещи не могут издавать звуков, услышанных мною десять секунд назад. Я потрясла чемодан, загремело опять. Отложив в сторону носок и платки, я уставилась на дно чемодана, ровное и гладкое, но слишком высокое. Помнится, в шкафу стояла коробка с нитками, вот к ней-то я и бросилась. Отыскав среди катушек ножницы, я принялась за дело – отогнула ремень с замком и подцепила плотный, оклеенный материей картон.

    – Ну же, ну же, – пробормотала я, надеясь найти что-нибудь интересное.

    Ножницы скользнули внутрь, слегка надавив, я получила именно тот результат, которого ожидала – внутренняя часть чемодана отошла от стенок, давая возможность вынуть ее без проблем. Итак, чемодан оказался с двойным дном!

    Увиденное меня почему-то нисколько не шокировало, в голове билась фраза – «иначе и быть не может», а в душе все сразу улеглось и успокоилось. Передо мной лежали две колоды игральных карт. Протянув руку, я дотронулась до темной, местами потрепанной коробочки, перевернула ее – одна тысяча девятьсот семьдесят третий год выпуска, вторая колода оказалась постарше всего на два года. Я осторожно вынула карты, развернула веером и выдернула первую попавшуюся – джокер в образе шута с ярким колпаком, украшенным бубенчиками, улыбался и лукаво подмигивал мне.