Альковная тайна содержанки - Александрова Наталья

В старинном особняке князей Беломорско-Балтийских происходила торжественная церемония открытия международной филателистической выставки. В недавно отреставрированных залах особняка толпились многочисленные представители прессы, среди которых затерялись рядовые посетители и представители городского клуба филателистов. Отдельно от них с загадочным видом стоял Станислав Полуянов. Обычно он не посещал мероприятия, где мог столкнуться с бывшими коллегами по клубу, но сегодня сделал исключение из правил: он не мог пропустить такое важное событие, кроме того, ждал грандиозного скандала.

По залу с озабоченным видом прохаживались представители охранной структуры, отвечавшие за безопасность акции.

Интерес прессы и особые меры безопасности объяснялись двумя причинами. Во-первых, в газеты просочилась информация о том, что на время экспозиции одна из выставленных марок застрахована на рекордную сумму. Кто-то называл пять миллионов долларов, кто-то – десять, но сумма в любом случае была значительная.

И второй, хотя на самом деле главной, причиной было то, что открытие выставки собирался почтить своим посещением наследный принц Гримландии Фердинанд Август.

Большинство читателей, да и журналистов, впервые услышали об этой маленькой европейской стране всего несколько дней назад, но тем не менее интерес к выставке был обеспечен.

Начальник охраны подозвал к себе одного из подчиненных и вполголоса спросил:

– Почему пустили в зал собаку?

Действительно, на одном из самых почетных мест, всего в нескольких шагах от витрины со знаменитым «Розовым Маврикием», стояла элегантная молодая женщина с крошечным песиком на руках. Песик был древней мексиканской породы чихуахуа и держался с таким достоинством, как будто в его жилах текла, по меньшей мере, кровь личных собак императора Мексики.

– Дело в том, что это… – охранник перешел на шепот. Шеф выслушал его доклад, с сомнением взглянул на даму с собачкой, но отошел в другой конец зала.

По залу пробежал шепот, как утренний ветерок по кустам. Журналисты оживились, приготовили камеры и диктофоны и дружно уставились на входную дверь.

Дверь распахнулась, и в выставочный зал вошли три человека.

В центре этой группы шел, гордо расправив плечи и высоко задрав подбородок, низенький полный мужчина лет пятидесяти в удивительном мундире, расшитом золотыми позументами и увешанном самыми разнообразными орденами, как новогодняя елка игрушками. В нем нетрудно было узнать гримландского принца, чьи фотографии в последние дни не сходили со страниц городских и центральных газет.

По правую руку от Фердинанда Августа шел тоже весьма известный человек, хотя держался он гораздо скромнее. Это был рослый, худощавый мужчина с заметно поредевшими седыми волосами, которого хорошо знали в лицо любители музыки всех пяти континентов – выдающийся дирижер Вячеслав Леонардович Томашевский, владелец «Розового Маврикия» и почетный председатель филателистического общества.

Зато человека, который шел слева от принца, знали в лицо только специалисты. Это был сутулый пожилой мужчина с густыми кустистыми бровями и круглыми очками на мясистом носу – выдающийся гримландский эксперт-филателист, который должен был сегодня, в присутствии прессы и публики, подтвердить подлинность «Маврикия Томашевского».

Эксперт потирал маленькие мягкие ручки и спрашивал у дирижера, когда же наконец он увидит его знаменитую марку.

– Вот она! – произнес Томашевский, гордым жестом счастливого собственника указав на витрину с «Розовым Маврикием».

До этого момента взгляды всех присутствующих были прикованы к вошедшим в зал персонам, поэтому никто не заметил, как крошечный песик спрыгнул с рук хозяйки и перебрался поближе к центру зала. Там, в непосредственной близости от витрины с маркой, стоял штатив с укрепленной на нем телекамерой. Камера принадлежала центральному каналу и в данную секунду снимала гримландского принца и его свиту. Песик обежал вокруг штатива, опутав его опоры своим поводком. Провернув эту начальную стадию операции, песик на секунду замер.

– Пуишечка, детка, ко мне! – вполголоса позвала его хозяйка.

Чихуахуа стремглав бросился на ее голос, изо всех сил дернув за поводок. Штатив покачнулся, накренился – и тяжелая камера с грохотом обрушилась на витрину.

Сверхпрочное стекло, не выдержав удара, пошло трещинами и с жалобным звоном разлетелось на куски.

В зале наступила тишина, какая бывает на море перед бурей.

Даже охранники замерли в растерянности, не зная, что предпринять в такой неожиданной ситуации. Только какой-то сообразительный фотограф раз за разом щелкал, снимая последствия происшествия.

И вдруг, когда шеф охраны уже отдавал какие-то приказы, сверху, из-под потолка зала, на разбитую витрину спикировало что-то большое и яркое.

Присутствующие ахнули, придвинулись…

Неопознанный летающий объект оказался большим разноцветным попугаем. Приземлившись на край витрины, попугай наклонил голову набок и хриплым пиратским голосом проорал:

– Полундр-ра! На абор-рдаж!

С этими словами он засунул клюв в витрину, схватил бесценную марку и тут же взмыл под потолок.

– Держите попугая! – крикнул начальник охраны, окидывая зал орлиным взором. – Не подпускать его к окнам! Не стрелять!

По своему практическому опыту шеф знал, что стрельба в замкнутом помещении, наполненном людьми, заканчивается очень печально, и предпочитал все проблемы решать без применения огнестрельного оружия.

В зале началась настоящая кутерьма.

Попугай кругами летал под потолком. На этот раз он молчал, потому что его большой кривой клюв был занят маркой. Охранники носились между публикой, подскакивая и пытаясь ухватить подлую птицу за хвост. Это было безнадежное занятие, поскольку потолки в зале были не меньше четырех метров. Журналисты опомнились и теперь вовсю снимали происходящее, понимая, что стали свидетелями сенсации.

И только крошечный песик, заваривший всю эту кашу, спокойно сидел на руках своей хозяйки и взирал на окружающий беспорядок с видом монаха, случайно попавшего на рок-концерт.

– Пуишечка, детка, – озабоченно говорила ему хозяйка. – Только не бойся, я не дам тебя в обиду! Надо же, а мне говорили, что здесь вполне приличное место!

Попугай тем временем приземлился на люстру, осторожно положил марку рядом с собой и громко проорал:

– Ур-ра! Кар-рамба! Виктор-рия!

Начальник охраны вполголоса отдавал новые распоряжения. Кто-то из его подчиненных уже тащил из хозяйственной части складную металлическую лестницу. Заметив эти маневры, попугай распахнул крылья, истошно выкрикнул:

– Кар-раул! Окр-ружают! – после чего подхватил марку и снова пустился в свободный полет.

Все окна и двери были закрыты, поэтому охранники не сомневались, что рано или поздно подлая птица устанет и они изловят ее.

Однако внезапно попугай совершил неожиданный маневр: резко снизив высоту, он спикировал в сторону камина.

И тут чихуахуа неожиданно вырвался из объятий своей хозяйки, спрыгнул на пол и бросился наперерез попугаю.

Перед самым камином он нагнал преступную птицу, подскочил и едва не вцепился в яркий попугаячий хвост. Попугай всплеснул крыльями, испуганно проорал:

– Пр-редательство! – и стрелой улетел в дымоход.

Все присутствующие дружно ахнули, подумав, что бесценная марка безвозвратно утеряна.

И только начальник охраны сделал из происшедшего логичный вывод: закричав, вороватый попугай должен был раскрыть клюв и при этом выронить марку…

Шеф охранников устремился к камину… но опоздал: чихуахуа с маркой в зубах уже бежал к своей хозяйке.

Все присутствующие замерли. Один из охранников выхватил пистолет.

Дама наклонилась, подхватила своего песика, прижала его к груди и проворковала:

– Пуишечка, детка, разве можно так рисковать? Какой ты у меня героический!

Затем она осторожно взяла у него марку и направилась к замершей посреди зала группе в составе гримландского принца, дирижера и эксперта по маркам.

Личный телохранитель принца бросился было ей навстречу, но Фердинанд Август повелительным жестом отодвинул охранника в сторону и широко улыбнулся даме с собачкой.

Та слегка присела в книксене и протянула спасенную марку венценосной особе:

– Прошу вас, ваше высочество!

Принц поцеловал ее руку и только после этого передал марку Томашевскому:

– Это ваше, мой друг!

Дирижер, в свою очередь, с поклоном протянул сокровище гримландскому эксперту:

– Прошу вас…

Тот вцепился в «Розового Маврикия», торопливо вытащил из кармана лупу, уставился на марку…

В зале наступила звенящая тишина.

Наконец, старый филателист поднял марку над головой и торжественно провозгласил:

– Йа! Йя! Натюрлих! Это есть самая настоящий подлинный «Розовая Маврикий»!