Игры любвеобильных фей - Калинина Дарья Александровна

Но в Андрее жалости не было.

– Посмотри, посмотри, что ты вынуждаешь меня делать, глупый старик! – закричал он на дядю Колю. – Я буду убивать у тебя на глазах свою невесту. А виноват во всем ты!

И схватив палку, Андрей подступил к замершей в ужасе перед ним Соне. Он поднял над ней свою дубину.

– Назовешь мне правильное место? – посмотрел Андрей на дядю Колю. – Где мне искать сокровища?

– Я уже говорил тебе, я не знаю.

– А я уже говорил тебе, что не верю!

И с этими словами Андрей опустил палку на ногу Сони. Раздался противный хруст, и девушка дико забилась на земле. Кричать она не могла, рот у нее был заткнут. Видимо, Андрей одним ударом перешиб ей кость, и сейчас девушка должна была испытывать ужасную боль.

– Все! – прошептал вспотевший, несмотря на холодную ночь, Лисица. – Хватит мне тут сидеть в укрытии! Пора!

Он вскочил на ноги и бросился на поляну. Чувствовал он себя при этом, как доброволец, бросающийся с одной гранатой на вражеский танк. Но больше Лисица сделать ничего не успел. Внезапно с другой стороны вылетело нечто огромное и волосатое, которое с чудовищным криком вцепилось в Андрея. И они оба покатились по земле, сплетясь в единый клубок.

– Тетя! – в следующий момент услышал Лисица голос Киры. – Тетечка! О, господи, Лисица, да сделай же что-нибудь! Он же ее убьет!

Лисица понял, что волосатое чудище – это тетка Настасья, бросившаяся на защиту своей дочери. Кира и Леся также пришли с ней. Тут же была и тетя Маша, и еще какие-то люди, которых Лисица видел в поселке. Но сам он прыгал рядом с яростно сражающимися людьми в тщетной надежде понять, куда бить своей палкой, чтобы помочь тетке Настасье, а не навредить ей.

Наконец изловчившись, Лисица наотмашь ударил во что-то, что больше всего напоминало голову противника. В следующий же момент раздался жуткий вопль, а еще спустя мгновение тетка Настасья, держа одну руку прижатой к груди, налетела на Лисицу.

– Ты что? Охренел совсем, что ли?

Но между рассвирепевшей женщиной и Лисицей встала Кира.

– Тетечка, разве пристало доктору филологии так изъясняться! – ехидно воскликнула она. – Лисица вас спас, а вы его ругаете!

– Спас? Он? Меня?

– Оглянитесь назад и сами все поймете.

Тетка Настасья послушно оглянулась. На земле лежал без движения Андрей, получивший крепкий удар по затылку толстой палкой. Но тетке Настасье было плевать на Андрея. Она тут же кинулась к своей дочери.

– Соня! Сонечка! Ответь мне, девочка, ты жива?

– Да жива я, мама, – отбивалась от ее объятий пришедшая в себя Соня. – Нога у меня только… похоже, сломана.

– А у меня рука! И тоже сломана! Мы с тобой так похожи, моя девочка! – счастливо воскликнула тетка Настасья и вдруг неожиданно бурно разрыдалась.

Раны матери и дочери оказались куда легче, чем им представлялось. У Сони, как показал рентген, от удара убийцы в кости голени образовалась небольшая трещина. А тетка Настасья и вовсе отделалась обычным ушибом. И уже через несколько часов, получив медицинскую помощь, они обе сидели в избе у тети Маши и были готовы внимать рассказу дяди Коли. Тот тоже уже пришел в себя и теперь сидел, попивая чай с липовым цветом и цветочным медом, который должен был излечить все его раны.

От госпитализации, на которой настаивали врачи, бравый старик отказался. Он заявил, что больничная койка способна и здорового человека вогнать в гроб.

– А у меня осталось не так много времени, хочу все его до последней минуты провести с моей ненаглядной Машенькой.

И уставившись на тетю Машу влюбленным взглядом, дядя Коля воскликнул:

– Милая! Знала бы ты, что я пережил в руках этого ублюдка! Нет, не смерти я боялся! Я боялся, что умру, так и не объяснившись с тобой. Не сказав тебе, как я люблю тебя и как сильно я тосковал по тебе все эти годы!

И набравшись отваги, дядя Коля выпалил:

– Выходи за меня замуж, Машенька! Пусть я и недостойная личность, но я люблю тебя и любил с самого первого мига, как тебя увидел.

Тетя Маша просияла в ответ счастливой улыбкой и подсела поближе к дяде Коле. Тот тоже сделался совершенно счастливым. И какое-то время пожилые голубки обменивались влюбленными взглядами, не замечая ничего и никого вокруг себя. Тетке Настасье пришлось откашляться трижды, прежде чем влюбленные вспомнили, что они в доме не одни.

В доме у тети Маши собрались чуть ли не все жители поселка, и все с нетерпением ожидали рассказа дяди Коли.

– Так вот! – воскликнул тот. – Скажу вам откровенно, худшего приключения мне в моей богатой событиями жизни переживать не доводилось. Честно говоря, я был уверен, что мерзкий мальчишка меня попросту прикончит! И где ты только, Настасья, умудрилась его откопать? И как согласилась принять в родственники?

Вопрос тетке Настасье совсем не понравился. Но все смотрели на нее. Нужно было что-то ответить.

– Он сам пришел к нам с Соней, – хмуро произнесла она. – Однажды позвонил в нашу квартиру, представился историком, научным работником, который пишет диссертацию на тему нашего предка – Ильи Спиридоновича Морозова.

– И ты не удивилась, откуда у него твой адрес?

– Он сказал, что ездил в Морозовск, изучал на месте жизнь нашего предка. И конечно, местные жители сообщили ему адрес прямых потомков известного промышленника.

– Вот только сам Андрюша забыл тебе сообщить, что никакой он не доктор наук, а простой бездельник и бродяга. С ним даже его родная тетка не хотела иметь никаких дел, потому что у него ни гроша за душой не было! Как, впрочем, и с остальной своей многочисленной родней, в которой нет ни одного приличного человека!

– Когда Андрей приехал к нам, в средствах он стеснения не испытывал, – еще более хмуро произнесла тетка Настасья. – Водил Сонечку в рестораны, красиво ухаживал за девочкой, не скрывал своего интереса к ней. Конечно, мы питали определенные иллюзии насчет этого человека, нужно было навести о нем более подробные справки, прежде чем доверяться ему полностью. Но это я понимаю лишь теперь, так сказать, задним умом.

– Молодец, что вообще поняла.

Дядя Коля мог обсуждать эту тему до бесконечности, но у подруг накопилось множество куда более насущных и важных вопросов, чем вопрос доверия или недоверия тетки Настасьи к Андрею.

– А как получилось, что вы оказались в Черном лесу, дядечка?

– За бабку Наталью встревожился. Она у меня на глазах в лес поковыляла. Сказала, что знает, кто убил Пашку, и хочет потолковать с этим человеком.

– И вы ее не остановили?

– Мозг у меня был лекарством одурманен, – сокрушенно признался дядя Коля. – Маша меня им со вчерашнего дня пичкает. Ходил, как пьяный. А как только сообразил, что неладное старуха задумала, сам промашку дал! Никому не сказался, в этот лес проклятый побежал. А душегуб словно специально меня там поджидал.

– Наверное, так и было.

– Труп-то бабкин я и не видел сначала. Андрей на меня сразу же напал, как я в лес вошел. Оглушил, раздел, в логово свое отволок. Это уж я потом от него узнал, как он вещичками моими распорядился. Над старухой надругался, над трупом ее, в платье мужское ее останки переодел. Быстро, шельмец, управился. Не ожидал я от него такой прыти! Лежал спеленутый, словно дитя, и даже словечка промолвить не мог. Андрей ко мне приходил, измывался надо мной всяко.

– А что он от вас хотел?

– Как что? Сокровищ домогался. Не верил, что старик Морозов все из пещеры в Черный лес перетащил, да никому из своих потомков об этом не сказал. Вы вот говорили, что я от вида одного-единственного камешка помешался, а я вам скажу, что кто среди нас и был сумасшедшим, так это Андрей! Совсем обезумел, когда я сказал, что про клад ровным счетом больше ничего не знаю. Бить меня начал. Огнем пытать. Все про могилу старикову твердил. Дескать, в могиле той сокровища несметные спрятаны. Что зря он Пашку раньше времени на тот свет спровадил, надо было сначала выпытать у парня, где могила та, а не верить ему на слово, что в ней нет ничего.

– Но зачем? В могиле было только одно украшение. Его старик Морозов когда-то подарил своей первой и, судя по всему, любимой жене. Жаль, что она умерла совсем молодой. Все последующие жены Ильи Спиридоновича никак не могли заполнить пустоту у него в душе. Это были для него не любимые ангелы, а просто женщины, которые жили рядом с ним, рожали или не рожали ему детей. Никого из них он особо не любил, а потому и обращался с ними сурово. Он жил с ними, потому что этого требовало его мужское естество. Но и только. О теплых чувствах, доверии, взаимовыручке, а тем более любви в его браках речи не шло.

– Да, похоже на то.

– Эта подвеска, – внезапно вступила в разговор тетя Маша, – была вещью не простой. Она была сделана из самых первых камней, которые нашел ваш предок с помощью моего предка.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился дядя Коля.

– Прости, Коля, – потупилась тетя Маша, – я должна была раньше тебе об этом сказать. Но понимаешь, мне казалось, что это все как-то не важно, а важно только то, что есть между нами, между тобой и мной. Но потом ты уехал, и я подумала, что должна была быть с тобой более откровенна. Хочу исправить эту ошибку сейчас, хотя и признаю, что здорово подзадержалась со своим признанием.