Моя шоколадная беби - Степнова Ольга

Попелыхе тему, и она смирилась:

– Был мужик. Когда приехал, откуда – никто не знает. Бабка радостная ходила, мужика того Лешей называла. Он два дня побыл и уехал.

– Куда?

– А никто не знает. Васька наш говорил, что утром рано видел, как он на попутку садился, в сторону Кускова.

– Как он выглядел?

– Да я один раз его видела, вечером поздно. Лет тридцать пять, говнистый такой...

– Рост?

– Да тебе по плечо будет. Куртка на нем старая была, шапка.

– На лицо какой?

– А никакой, только щурится всегда.

Сытов понимал, что искать «никакого говнистого» Лешу, уехавшего на попутке в сторону Кускова, просто смешно. Сытов не знал, что ищет и кого ищет. Но его уже понесло. Сложности его возбуждали, и внутри заработал мотор, всегда толкавший Сытова только вперед.

Кэт сидела с ногами на кровати. За окном темнело, а Сытов все не приходил. Куда он умчался? «Сытов, – звала она про себя, – ну скорее приходи, скорее!» Уже через два дня – на работу, и видеться придется снова урывками.

Вообще-то Кэт садик любила. Ее сначала никуда не брали на работу, но нянечек в садиках всегда не хватало.

– Посмотрим, – сказала заведующая, – если дети пугаться не будут.

Дети ее не пугались. Кэт позволила им обследовать себя на цвет, на запах, на ощупь. Они это делали с удовольствием, потому что Кэт была какая-то не такая. В сон-час, когда, прикрикнув на непослушных, чтобы те засыпали, воспитатели удалялись, Кэт слушала за дверями веселую возню. Сначала она только подглядывала в щелку, потом стала тихонько к ним пробираться и принимать участие в веселье.

– Только шепотом, – предупреждала она.

Они устраивали беззвучные пантомимы, шепотом пели песни и хохотали в подушки. Однажды Кэт попалась. Заведующая вызвала ее к себе и, брезгливо отворачиваясь в сторону, сказала:

– Иванова, я тебя уволю. У тебя сознание на уровне морской свинки. Тебя дети Катькой зовут! Тебя же близко к ним подпускать нельзя!

Кэт молчала. Она мысленно пририсовала заведующей поросячий пятачок, ушки, хвостик пружинкой и заулыбалась.

– Ты чего лыбишься, дура! – заорала та. – Вон отсюда!

Кэт не уволили, но теперь она все больше торчала на кухне. Однажды услышала, как в запретное время в щелку ее шепотом зовут дети:

– Кать! Ну, Кать! Ну, иди сюда!

Кэт показала в сторону двери язык, там прыснули хором, утыкаясь носами в подушки.

– Кэт, – сказал Сытов, заходя наконец в избушку, – рано утром мы поедем по важному делу. Не дуйся, беби. Так надо.

Они забылись недолгим сном рядом, без любви и без страсти, как давние супруги. Кэт повздыхала тихонько и успокоилась.

Затемно Сытов вышел греть машину, а Кэт, с трудом раздирая глаза, дрожа от холода, натянула джинсы. Сытов закинул часть бабкиных консервов в багажник, и они тронулись.

Определенного плана действий у Сытова не было. Он полагался на свою безошибочную реакцию в конкретных обстоятельствах. Чем малодоступнее была цель, тем больше разжигала она его энергию. Острые ощущения он любил, и, если их почему-то не было, сам таких искал.

У Кэт слипались глаза. Но заснуть она не могла себе позволить. С тех пор как Сытов посадил ее в машину, она познала наркотик быстрой езды. Всем своим страстным существом она принимала участие в этом действе: садилась только на переднее сиденье, и ни одна мышца ее тела никогда не расслаблялась. Она летела вперед вместе с машиной, принимая в этом почти физическое участие.

В Кускове они произвели впечатление приземлившегося НЛО. Сытов долго мотался по грязной жиже улиц, пугая местных жителей серебристым «Мерседесом» и темнокожей беби. Мужики и бабы тупо мотали головами, уставившись на Кэт, похоже, не воспринимая смысл сытовских вопросов.

Тогда он запер Кэт в машине и пошел один. Ему повезло неожиданно и сразу. Толстая продавщица в магазине, где продавалось все – от трусов до соли, – уверенно закивала головой:

– Три дня назад приходил мужик, ага. Первый раз его видела. Ага, лет тридцать пять, невзрачный, в куртке, в шапке. Купил вина бутылку, чай. Я почему запомнила: ну, не местный, во-первых, а когда расплачивался – смотрю, татуировка у него на пальце, – она захихикала, – распятие вроде... Иди к Торгашихе, он с ее мужиком разговаривал, может, они че знают.

Наконец-то Сытов взял след. Он подошел к машине радостный, крикнул:

– Я фартовый, беби!

Кэт опять ничего не поняла, но заулыбалась, потому что улыбался Сытов.