Всё красное - Хмелевская Иоанна

— Есть!!! — с триумфом воскликнул Павел. — Вот он!

— Но я его знаю! — удивилась Алиция, выхватив у него фотографию черноволосого красавца (такой тип мне всегда был отвратителен!). — С этим греком я познакомилась много лет назад в Вене, а потом встретила его там, во Флоренции…

— Зачем же вы говорили, что нет снимка, и заставили опознавать это дурацкое ухо? — обиделся Павел.

— Не было, — таинственно ответил г-н Мульгор. — Сегодня утром портрет прибыл фототелеграфом из Варшавы. Никакая особа не знает, от кого и по какой причине.

Он предложил нам для просмотра следующий комплект карточек — увеличенные фрагменты плёнок Алиции.

— Это осмотреть прошу. Очень внимательно.

— Вот видишь, как просто все отпечатать и увеличить, — сказала я Алиции. — А ты столько лет тянула да ещё гоняла с этим Херберта.

— Отвяжись!

На трех снимках была ясно видна Анита. На одном — в её ухе торчала натуральной величины клипса, такая же, какая была в свёртке Алиции. На двух других она была вместе с чёрным типом: в одном случае на первом плане оказался фонтан, в другом просматривалась, хотя и неясно, необычно захватывающая сцена внутри почты. Анита оглядывалась назад, а чёрный тип закрывал абонементный почтовый ящик, номер которого также можно было прочесть. Г-н Мульгор постучал по нему пальцем.

— Долгие годы, — изрёк он, — множество лет тайные места многие особы отыскивали. Ни одна не нашла. Сегодня тайна стоит открытая. Там же — невыразимо полезный документ.

— Зря она не пришлёпнула Стефана, хотя бы из мести, — заметила Зося. — Это он всему виной.

Г-н Мульгор показал пальцем на клипсу.

— Оного дня в том доме было преступление. Украшение найдено также. Другое украшение тут.

— Просто удивительно, что все подозрения не пали на меня, — пробормотала Алиция.

— Этот, — продолжал г-н Мульгор, — очень важная особа для подлой работы. Та дама работает сообща. Пани знает!

— Видела их вместе, — призналась Алиция, — во Флоренции и в Риме. Перед этим она как раз полгода была в Израиле…

— Нет, — прервал г-н Мульгор, — в Греции.

— В Греции? Говорила, что в Израиле… Когда она на меня наткнулась, просила, чтобы никому об этом не рассказывала: мол, ей это может повредить по службе.

— Не понимаю двух вещей, — вмешалась Зося. — Во-первых, откуда об этом знал Эдек, и, во-вторых, почему она сотрудничала с этим типом. На кой черт ей торговля наркотиками?

— Великое милование, — грустно объяснил г-н Мульгор. — Дама чувствует великую любовь до грека.

— Анита?! Невероятно!

— Свихнулись все с этими великими любовями! — рассердилась Алиция. — Эва с Роем устраивают драмы, Анита от любви готова всех убить… Ты от любви приезжаешь не тогда, когда нужно… Эпидемия, что ли?!

Я меланхолично покачала головой:

— Я же говорила тебе, что ты не по-людски рационально устроена. Не понимаешь самых простых вещей: как назло, Хенрик, её первый муж, был блондином, а у неё всегда был бзик на почве брюнетов… Когда ей попался брюнет, вцепилась в него намертво. Кроме того, неизвестно, добровольно ли она этим занималась.

— Известно, — уточнил г-н Мульгор. — Требования огромные учинял. Великие деньги делал. Весьма богатый есть. Обладает одним потомком. Дама произвела на свет.

Казалось, нас ничего уже не могло удивить, но г-н Мульгор, видимо, обладал особым талантом. Сражённые последним сообщением, мы дружно вытаращили на него глаза. Анита призналась во всем. Мотивы преступлений в Аллеред медленно вырисовывались.

Я вспомнила многочисленные разговоры с Анитой, какие-то её намёки, воспоминания, в своё время удивлявшие меня. Из всего этого вытекало, что существовали в её жизни какие-то отношения, не вполне взаимные и чрезвычайно сложные.

С помощью г-на Мульгора мы кое-как воссоздали события.

Захваченная страстью, Анита согласилась на сотрудничество. Чтобы получить датское гражданство, она вышла замуж за Хенрика. Стала представлять для грека некоторую ценность с тех пор, как часть Европы закрыла перед ним свои границы. Часто ездила в командировки, общалась со множеством людей, перевозила ценнейшую контрабанду, не возбуждая никаких подозрений… И все время боялась, что он её бросит. Надеясь связать его, родила сына, просидев семь месяцев в Греции. Отказалась от сына, отдав его на воспитание греческой бабке, и продолжала участвовать в преступных акциях. Тип был беспощаден и требователен. Она лезла вон из кожи, чтобы удовлетворить все его желания, но панически боялась утратить мужа и службу, понимая, что в тот же миг потеряет и возлюбленного. Всячески угождала Хенрику и напропалую его обманывала. Одно дурацкое высказывание пьяного Эдека могло свести на нет все её планы и намерения.