Кража с обломом - Калинина Дарья Александровна

— Дело очень щекотливое, — вступила в диалог Мариша. — Этот знакомый на самом деле мой жених. Поэтому мы просто психологически не можем принять то, что он был у меня именно во время убийства. Но на всякий случай все-таки хотелось бы знать наверняка. Я ведь собираюсь с ним связать свою жизнь, а вдруг потом окажется, что это именно он убил моих знакомых? И вдруг он и дальше примется продолжать в том же духе?

— Послушайте, — простонал Доронин, последний раз пытаясь воззвать к нашему с Маришей здравому смыслу, который у нас с ней один на двоих и потому его решительно не хватает. — Сначала вы мне сказали, что ваш жених в тюрьме, поэтому мы его оставили в покое, хотя он был бы самым реальным подозреваемым. Потом вы сказали, что у него столько неприятностей в Москве, что ему оттуда никак не вырваться. И я снова, как дурак, не стал его тревожить. А теперь, когда прошло уже больше недели со дня первого убийства, вы заявляетесь ко мне и преспокойно говорите, что ваш жених очень даже мог быть причастен к убийствам. Но вам, видите ли, тяжело было в это поверить, и поэтому вы всячески вводили следствие в заблуждение. Это тянет на укрывательство преступника, вы хоть это понимаете?

И он замолчал, предоставив нам с Маришей осмыслить услышанное. Решив, что мы уже достаточно напуганы, он перевел дух, мысленно поменял пластинку и милостиво спросил:

— Что у вас там за улика?

— Стакан, — с готовностью ответила Мариша, до этого старательно изображавшая близкое к обмороку состояние, и принялась поспешно разворачивать перед Дорониным алый шелк.

Как и следовало ожидать, стакан с шелка соскользнул и свалился на пол.

— Надо сверить эти отпечатки с другими отпечатками, которые вы нашли у меня в квартире, — проконсультировала Доронина Мариша, ставя перед ним целехонький стаканчик. — Даже не разбился.

Доронин пробормотал, что ничего другого он и не ожидал.

— Когда будут готовы результаты? — спросила Мариша с таким видом, словно находилась в частной клинике, где у нее за все заплачено и не один раз.

Доронин проскрипел что-то насчет женского пола и приготовился указать нам на дверь. Во всяком случае, я только так могла трактовать его выразительно протянутую в сторону двери руку. Но потом ему на ум, должно быть, пришла мысль, которая заставила его передумать.

— А ваш жених где сейчас? — коварно поинтересовался он.

— У меня дома, — самодовольно ответила Мариша.

— В таком случае вам лучше подождать здесь, — просиял Доронин, хитро улыбаясь каким-то своим мыслям. — Мы управимся за полчаса.

— Какой милый мальчик, — довольно сказала Мариша. — Стоило на него хорошенько нажать, и он тут же стал паинькой.

— М-да, — промычала я, сильно сомневаясь в душе, что в природе встречается такой уникум, как милый участковый. — Подождем и увидим.

Мы очень мило проболтали с симпатичным курсантиком, которого прислали охранять нас, а также следить, чтобы мы чего не свистнули в те полчаса, которые Доронин отсутствовал. Вернее, именно благодаря тому, что он отсутствовал, мы их так приятно и провели. Через сорок минут Мариша посмотрела на свои часы и сказала, что пора бы уж Доронину вернуться. Еще через четверть часа начала закипать и я. А когда со времени его ухода миновало в общей сложности полчаса и еще один лишний и никем не указанный час, мы протестовали уже во весь голос.

Курсант Сережа сдался на наши уговоры и пошел поторопить Доронина. Вернулся он обескураженный и несчастный.

— Его нет в участке, он уехал на задержание, — уныло сообщил курсант нам. — Когда вернется, никто не знает, а мне уже давно пора на обед. Кто меня теперь отпустит?

Причина глубокого уныния, которое широко разлилось на лице нашего юного стража, стала вполне понятна. Но что нам до него, нам бы со своими проблемами разобраться.

— Как же так? — возмутилась Мариша. — Что за порядки? Оставил нас тут на полчаса, велел дожидаться, а сам свалил на какое-то задержание. Не обойдутся там без него, что ли?

— Вообще-то это входит в его работу, — попыталась я ее успокоить, сама толком не представляя, на какие там задержания может выезжать участковый.

Подростков из подвалов выкуривать или пьяных мужей утихомиривать? И почему именно сейчас?

И если уж так ему приспичило ехать на задержание, то мог бы оставить нам образцы отпечатков из Маришиной квартиры, мы бы сами их сличили с Мишкиными. Эксперты же как-то справляются, смогли бы и мы. Не боги горшки обжигают.

— Тогда мы пойдем домой, — сердито сказала Мариша.

Но этого допустить не мог наш курсант.

— Мне поручено за вами наблюдать, — сказал он. — И Доронин разрешил мне в случае чего применять силу, если вы попробуете бежать.

— Это еще что за новости! — завопила Мариша. — Ноги моей у вас больше не будет. Никакого уважения.

— А домой позвонить можно? — спросила я у Сережи, пока Мариша металась по комнате, словно львица по клетке.

— Насчет этого Доронин ничего не говорил, — нерешительно ответил Сережа, полностью деморализованный Маришиными метаниями. — Думаю, что можно. Звоните, куда хотите.

Я набрала Маришин номер, чтобы предупредить Мишку о том, что мы попали в западню и чтобы он шел нас выручать или хотя бы бутербродов принес с курицей или ветчиной, но его тоже не оказалось на месте. К трубке никто не подходил.

— Куда они все подевались? — в полном недоумении спросила я у самой себя.

— Что там? — отвлеклась Мариша.

— Мишки нет дома.

— Свинья! — прокомментировала Мариша. — Никакой ответственности. Мы тут из-за него мучаемся в четырех стенах, а он куда-то умотал и горя ему нет. И у меня бывали минуты, когда я всерьез рассматривала возможность выйти замуж за этого человека! Сумасшедшая!

— Ага, — хором согласились мы с Сережей.

Мариша продолжала кружить по комнате, не обращая внимания на то, что от ее движения поднимается ветер, который сбрасывает бумаги со стола Доронина на пол. Я заметила, но решила не вмешиваться.

Что мне какие-то бумажки по сравнению с личной безопасностью. А Мариша была в таком состоянии, что ее лучше было не трогать. Неожиданно в коридоре раздались громкий шум и возбужденные голоса, и минуту спустя в кабинет ввалился Доронин, а следом за ним впихнули красных и взъерошенных Рудика и Мишку, которых мы меньше всего ожидали увидеть именно сейчас.

Они оба были скованы наручниками, но это не убавляло их боевого пыла. Они злобно переглядывались и пытались лягнуть друг друга ногами. За тем, чтобы им это не удалось, бдительно следили трое крепких парней. У Мишки под глазом красовался свежий синяк, который наливался все больше с каждой минутой, а у Рудика из носа текла кровь, и к тому же вся правая половина лица выглядела так, словно по ней в течение долгого времени елозили проволочной щеткой для оттирания сковородок от остатков пригоревшей пищи.

— Кто из них ваш жених? — отирая пот со лба, спросил Доронин у Мариши.

— Никто, — высокомерно ответила Мариша, отворачиваясь к окну.

— Как это? — растерялся Доронин. — Вы нам сказали, что ваш жених сидит у вас дома. Мы поехали туда, но застали там не одного, а двух молодых людей, которые к тому же катались по полу, пытаясь задушить друг друга. Пришлось их утихомиривать.

Но после этого они принялись хором утверждать, что они оба являются вашими женихами. Так кто из них?

— Давай, Мариша, признавайся, — подбодрила я ее. — В наше время женихами так не разбрасываются.

— Ну вообще-то я с ними обоими порвала, но вот с этим чуть в меньшей степени, — и она ткнула в Мишку.

— Товарищ майор, — тут же заговорил Мишка. — Хочу вам сообщить, что этот тип пытался меня убить.

— Ничего подобного! — завопил Рудик. — Это он меня пытался убить. Заманил к себе в логово, а потом, когда я, ничего не подозревающий, перешагнул порог, он на меня набросился и стал душить.

А ведь только вчера меня пыталась отравить его так называемая невеста вместе со своей подозрительной подружкой. Нагло притащили ко мне в больницу кучу отравленных фруктов, а я, доверчивый дурачок, и набросился на них. Даже ничего не заподозрил, когда они отказались угоститься. Вчера она, а сегодня ее дружок. Одна банда.

— Все было не так, — возмутился Мишка и сделал попытку откусить Рудику нос. — Никто его не заманивал, он сам приперся. Позвонил в дверь, а перед этим еще в ней ковырялся несколько минут.

Я открыл, потому что мы с ним знакомы, и я не считал вовсе, что чем-то особо ему насолил. Открыл я ему, значит, дверь и повернулся, чтобы идти в комнаты. Не знаю, что заставило меня обернуться, только я обернулся и успел заметить, как этот сучонок собирается врезать мне по затылку какой-то увесистой штукой. Я увернулся, а потом он бросился меня душить. Я, понятное дело, тоже не остался в стороне.

А как бы вы на моем месте поступили?

— Вот что вы наделали, — с укоризной обратился Доронин к Марише. — Видите, до чего бедных парней довели.