Фуа-гра из топора - Донцова Дарья

Ванда развела руками.

– Простите, но никаких координат человека, проводившего исследование, я вам не дам. Кто он, где работает, как я его нашла, значения не имеет. Главное – результат. В полицию я с ним, по понятным причинам, пойти не могла, поэтому сижу у вас. А насчет того, почему вдруг я затеяла проверку крови Ксюши… Вот взбрело в голову, и все. Просто засомневалась в диагнозе, который ей поставили.

– Почему? – тут же поинтересовалась Лизавета.

Комиссарова пожала плечами.

– Если скажу, вы будете смеяться.

– Даже не улыбнемся, – пообещала я. – Говорите.

– Мне сон приснился около месяца назад, – после паузы произнесла Ванда. – Как будто сижу я на полянке, погода чудесная, солнышко светит, вокруг беленькие маргаритки цветут, птички щебечут. Прямо рай. Вдруг вижу, Ксюша идет по тропинке, в розовом платье, рукавчики-фонарики, юбочка коротенькая. Я ей рукой машу. И тут с дерева на нее выливается черная жижа, и Ксения падает. Хочу к ней подбежать, но не могу с места сдвинуться, ноги парализовало. А она плачет, зовет: «Ванда, помоги». Потом из леса выползает нечто страшное, хватает ее и утаскивает в чащу. Последнее, что я слышу, отчаянный крик подруги: «Меня отравили!» Жуткий кошмар. Я проснулась в холодном поту и подумала: «Что-то не так, надо непременно поговорить с Ксенией, вдруг сон вещий».

Она замолчала и закрыла глаза рукой.

– Вы побеседовали с ней? – спросила я.

– Не успела, – пробормотала Ванда. – Утром она себя не очень хорошо чувствовала, сказала, что от слабости ноги дрожат, и ушла к себе. Мне не хотелось ее беспокоить. Но часов в шесть вечера я все же отправилась к ней. Обычно Ксения весь день сидела за инструментом, но тогда вообще не прикоснулась к клавишам, из ее комнаты не доносилось ни звука. Меня этот факт удивил, и я, несмотря на то, что прекрасно знала, как негативно она реагирует, если ввалиться в ее комнату без приглашения, решилась нарушить правило, предписывающее не мешать ни под каким предлогом творческому процессу. И нашла Кауф мертвой. На столе лежала записка. Содержание ее точно не помню, что-то вроде, мол, простите, никто ни в чем не виноват.

«Мои любимые Триси, Володенька, Алина, Ванда и Виктор Маркович. Решение уйти из жизни я приняла сама, – громко начал читать вслух Роберт, уставившись в компьютер. – Находясь в трезвом уме и твердой памяти, объясняю причину своего поступка: лучше умереть, чем лежать без движения, лишившись зрения. Болезнь прогрессирует, я с трудом управляю своим телом, значит, пора. Жаль, что жизнь должна закончиться так быстро. Прощайте, мои дорогие, нежно любимые Триси, Володенька, Алина, Ванда и Виктор Маркович. Поймите меня. Не плачьте. Я буду вашим ангелом-хранителем. Я люблю вас. Ксения Кауф».

– Так вы возьметесь за это дело? – с надеждой спросила Комиссарова. – Найдете человека, который травил Ксюшу?

– Постараемся изо всех сил, – сказал Денис. – И восстановим справедливость.

Я посмотрела на Елизавету. Та чуть приподняла бровь. Отлично, сегодня Кочергина объяснит Жданову, что клиентам никогда ничего не следует обещать.

– Спасибо, – выдохнула Ванда.

– Нам понадобится список людей, живущих и бывающих в вашем доме, – попросила я. – Друзья, родственники, соседи, домработница, шофер, садовник… Постарайтесь вспомнить всех, кто контактировал с Ксенией.

Ванда нахмурилась.

– Владимир, Беатриса, Алина и доктор Виктор Маркович. Четыре человека. Других нет. Ах, да, еще я.

– Как же так? – удивилась я. – Вы ведь живете в загородном доме, неужели у вас нет домработницы, садовника, сторожа? А певцы, которые заказывали композитору музыку? Подруги Кауф?

– Горничная Варвара Борисова уволилась год назад, вернее, ее выставили вон за плохое поведение, – стала пояснять Ванда. – Другую поломойку нанимать не стали, Ксения не хотела видеть лишних людей. Продюсеры, покупавшие песни, общались исключительно с Резниковым. Подруг у Кауф, кроме меня, не было. Садовник приходит каждый вторник, но никогда не переступает порог особняка, с хозяйкой не встречался. Она редко выходила из дома.

– Елизавета сейчас запишет телефоны врача и Варвары Борисовой, – распорядилась я. – И, конечно, нам придется встретиться с Владимиром и Беатрисой.

Кочергина встала.

– Пойдемте, Ванда. Я сразу внесу нужные сведения в компьютер.

Я опустила голову. В отличие от Дениса, Лиза сообразительна, мигом поняла, что Комиссарову следует на время увести.

Едва Ванда покинула комнату, как я обернулась к Жданову и негромко сказала:

– Не стоит раздавать опрометчивые обещания и обнадеживать человека. Если нам не удастся разобраться с делом Кауф, будет очень неудобно.

– Просто я посочувствовал тетке, она, похоже, здорово нервничала, – вспыхнул парень.

– А мне, наоборот, клиентка показалась очень спокойной, – вмешался в разговор Роберт. – Я еще подумал: говорит не эмоционально, что-то тут не так.

– Ты не прав! – перебил его Денис. – Хотя голос у Ванды не дрожал и слезы из глаз не капали, она находилась на грани нервного срыва.

– И по каким признакам ты это определил? – заинтересовалась я.

Жданов начал загибать пальцы.

– Комиссарова прекрасно владеет собой, контролирует тембр голоса, держит эмоции в кулаке. Но кое-что ей не подвластно. Например, вена на шее у внешне спокойной рассказчицы билась очень часто. Похоже, пульс перевалил за сто двадцать ударов в минуту. Пару раз Ванда облизала губы, потом потерла глаза, потрогала нос и регулярно покашливала.

– И что? – не понял Роберт. – У живого человека постоянно что-нибудь чешется.

– Не стану с тобой спорить, – усмехнулся Денис, – но в данном конкретном случае, думаю, речь идет о пересыхании слизистых оболочек. Вот почему у Ванды першило в горле и возник дискомфорт с губами и глазами. А когда у человека это случается? В момент сильного нервного напряжения.

– Мало кто может на самом деле остаться равнодушно-холодным, рассказывая о смерти лучшей подруги, – заметила я.

– У Ванды не просто естественные в подобном случае переживания, – возразил Жданов. – Она очень напугана. Вспомним ее руки.

– Чем они тебе не понравились? – изумилась я. – Комиссарова прекрасно выглядит, у нее отличная стройная фигура. Если тебя смутили короткие рукава платья, так напомню: на дворе теплый апрель. Ванда может себе позволить такой фасон, несмотря на не юный возраст. Похоже, наша клиентка занимается спортом.

– Ага, – кивнул Денис, – совсем не жирная сарделька, как некоторые. Ой, простите, Татьяна, это я так, по глупости ляпнул, вовсе не вас имел в виду… Руки у нее и правда тренированные, ничего не висит, но они то и дело покрывались мурашками.

– Может, она замерзла? – разумно предположил Роберт.

– Температура в помещении не менялась, – уперся Жданов. – Нет, точно говорю, у нее вегетативная нервная система ни к черту. Полагаю, она давно живет в стрессовой ситуации.

– Так понятно, почему, – вздохнул Роберт.

Я подошла к компьютерщику.

– Что ты имеешь в виду?

Троянов сдул с клавиатуры невидимые глазу соринки.

– Пока вы слушали Комиссарову, я порылся по базам и нашел данные на милейшую Ванду Мстиславовну. Помните, она говорила, что много лет назад приехала в столицу из провинции? Мол, на приличную работу не берут, за жилье много требуют…

– И что? – скривился Денис.

– Наврала? – предположила я.

– Ну, не совсем. – Роберт ухмыльнулся. – Так вот, дамочка москвичка, закончила педагогический техникум, одно время работала воспитательницей в детском саду. Интересный факт. Комиссарова увлекается альпинизмом, кандидат в мастера спорта, участвовала во многих восхождениях. Сейчас, правда, уже не бегает по горам, но состоит в клубе любителей скалолазания, Ванда там вице-председатель. Вот почему у женщины далеко не юного возраста прекрасная фигура, прямая осанка и красивые руки. Мораль: занимайтесь спортом, и тогда время над вами будет не властно. Но Комиссарова не солгала, она действительно недолго жила в Мордовии.

– Что она там забыла? – удивилась я.

– Работала по контракту, – выдвинул свою версию Денис. – Так многие поступают – нанимаются, например, на плавучие рыбзаводы, зарабатывают себе на квартиру, машину.

– Я не очень сильна в географии, но подозреваю, что по Мордовии корабли, на которых женщины готовят консервы, не курсируют, – улыбнулась я.

– Вы меня не дослушали, – укорил нас Роберт. – У Комиссаровой не было отдельной жилплощади и, похоже, надоело ей жить в коммуналке, а посему наша спортсменка убила ножом свою соседку Марфу Вирову и ее кошку.

– Господи, киску-то зачем? – растерялся Денис.

– Небось мяукала громко, – вздохнул Троянов. – Ванду Мстиславовну осудили, отправили на зону в Мордовию, где дамочка отсидела странно маленький срок, была условно-досрочно освобождена и вернулась в Москву.