Пускай меня полюбят за характер - Лютикова Люся

— Я вообще, знаете ли, верю в судьбу, — неожиданно сказал Хомяк. — Верю, что жизнь каждого из нас заранее прописана на небесах. Ведь надо же было такому случиться, чтобы Женька проходил под этими лесами именно в тот момент, когда они стали рушиться! Что это, если не судьба, а? Значит, так ему и суждено было…

Когда умирают близкие люди, да еще в цветущем возрасте, единственным утешением порой являются подобные теории. Однако мне не следует забывать, что Евгений Привалов вполне мог сам быть убийцей. Жилищный вопрос у него стоял весьма остро, так что квартира гражданки Копейкиной — достаточно убедительный повод для того, чтобы прервать жизнь старушки. Возможно, Виолетту Владленовну подвели актерские способности: Евгению показалось, что она умирает не такими уж быстрыми темпами.

Конечно, маловероятно, чтобы Сергей был посвящен в подробности жизни своего брата, но попытка не пытка. Попробую-ка я узнать, что покойник делал в день убийства пенсионерки.

— А вы, случайно, не знаете, где Евгений был двенадцатого марта?

— Случайно знаю. В Тюмени.

— В Тюмени? А что он там делал?

— Лекции вроде бы читал. Я когда Женьке звонил, еще до женского праздника, он мне сказал: «Не приезжай с десятого по пятнадцатое, я всю неделю буду в тюменском филиале университета». А вам зачем знать?

Действительно, зачем. Попробуй отгадать с трех раз. Уверена, что правильный ответ ни за что не придет тебе в голову.

— Так, ерунда, не обращайте внимания, — беззаботно махнула я рукой.

Я принялась прощаться с Сергеем. Какой он все-таки милый, провинциально застенчивый человек! В столице такие уже не водятся, у нас больше в ходу хамоватая напористость.

В прихожей Сергей некоторое время мялся, не решаясь мне что-то сказать, и, наконец, собрался с духом:

— Простите, я, конечно, понимаю, что сейчас не время, но… Мне неожиданно пришло в голову. Раз Женька умер, то эта квартира, ну, на «Войковской», наверное, теперь принадлежит мне?

— Почему это вам? — поразилась я.

— Так ведь больше родственников у него не было…

Хм, провинциал, конечно, застенчивый, но практицизма ему тоже не занимать. Я решила не разочаровывать человека, у которого и так случилось большое горе. Возможно, надежда на жилплощадь в Москве поможет Сергею пережить потерю. Не буду говорить ему ни про мошенничество, ни про то, что у квартиры есть законная владелица — Ангелина Копейкина.

— Я вообще-то не юрист и жилищного законодательства не знаю, — сказала я. — Попробуйте проконсультироваться со специалистом. Возможно, вы имеете право на эту квартиру. Всего доброго!

Получается, что у Евгения Привалова алиби. Пришить старушку около метро «Войковская», будучи в Тюмени, весьма затруднительно. Теперь у меня остается последний кандидат на роль убийцы. И уж если он окажется чист, как слеза младенца, тогда… Впрочем, не будем о грустном.

С уличного автомата я опять набрала номер Кагирова. Неожиданно мне повезло.

— Слушаю, — ответил нервный женский голос.

— Позовите, пожалуйста, Виктора Кагирова.

— Он здесь не проживает, — хмуро отозвалась женщина. — А вы по какому вопросу?

«Если он здесь не проживает, то какое твое, собственно говоря, дело?» — хотелось мне спросить, но вместо этого я принялась терпеливо объяснять:

— Я из агентства «Метраж». Виктор Алексеевич купил через нас квартиру с отсрочкой заселения. И теперь так получилось, что…

— Квартира? — живо перебила меня женщина. — Так вы насчет квартиры? Той самой, на «Войковской»?

— Да… — настала моя очередь удивляться. — А вы что, в курсе?

— Еще бы мне не быть в курсе! — темпераментно воскликнула собеседница.

— Вы его жена? — догадалась я.

— Боже упаси, что вы такое говорите! Нет, конечно же, нет. Но я думаю, что имею право на эту квартиру.

Хм, интересно. Она, видите ли, имеет право на квартиру. Количество претендентов на эту жилплощадь растет не по дням, а по часам. Сначала Сергей Хомяк, теперь вот эта женщина. Пол-Москвы не прочь поживиться за чужой счет.

— Вы можете подъехать прямо сейчас? — требовательно поинтересовалась дама.

И я отправилась на Рязанский проспект.

Глава 26

Панельная пятиэтажка встретила меня резким запахом кошачьей мочи. И пока я поднималась на последний этаж, по лаконичным надписям на стенах успела познакомиться с интимными подробностями жизни всего подъезда. Дверь открыла худая женщина в халате.