Уж эти мне мужчины - Волкова Ирина

Чеченцы замерли на месте, но расстаться с оружием не пожелали. Им не нравилось, когда ими пытались командовать.

— Убьешь его — они пристрелят тебя, — спокойно заметил Стрелок.

— А мне плевать, — объяснил Костолом.

По рядам чеченцев пронесся глухой ропот.

— Прикажи им положить оружие! — Гарик ткнул пистолетом в голову Дарасаева.

— А пошел ты… — злобно огрызнулся Волк.

— Спокойно! Никому не стрелять, — скомандовал Борисов, понимая, что чеченцы вот-вот перестанут себя контролировать. — Давайте разберемся в ситуации.

Дверь библиотеки скрипнула, и, по обыкновению грациозно покачивая бедрами, в гостиную с ослепительной улыбкой вплыла Мириам Диас Флорес. С удовлетворением отметив, что взоры всех смуглых небритых мужчин переместились на нее, модель принялась неторопливо расстегивать пуговицы на блузке.

На выглядывающего из дверного проема Хосе Мануэля никто не обратил внимания.

— Кто-нибудь здесь говорит по-английски? — поинтересовалась Мириам.

— Я! — галантно улыбнулся Стрелок.

— Тогда вы будете моим переводчиком, — лучезарно улыбнулась ему модель, расстегивая очередную пуговицу. — В первую очередь мне бы хотелось поприветствовать всех собравшихся здесь и выразить мою полную солидарность с вашим маленьким, но гордым горным народом, который, подобно испанским баскам, продолжает отважно бороться за свою независимость против коммунистическо-демократическо-капиталистического гнета! — на удивление складно продекламировала она.

— Что она такое несет? — удивился Хосе Мануэль. — Жорди Пужоля, что ли, наслушалась?

Расстегнув последнюю пуговицу, Мириам передернула плечами, так что блузка соскользнула вниз, и взорам изголодавшихся по женскому обществу чеченцев предстала ее безупречная смуглая грудь.

Стрелок послушно переводил, чувствуя, как жар, зарождающийся внизу его живота, перемещается вверх по телу, нарушая связную работу мысли.

— Самое святое на свете — это любовь! — провозгласила Мириам.

Террористы кивнули. Они готовы были сражаться насмерть с жестоким и беспощадным врагом, но груди модели оказались слишком мощным оружием, почти запрещенным оружием массового уничтожения. В этот момент позорной слабости чеченцы даже готовы были на миг допустить кощунственную мысль о том, что любовь лучше войны.

Хосе Мануэль, шагнувший в комнату, чтобы лучше видеть все происходящее, с недоверием покачал головой. Сейчас он жалел только об одном: что у него не было с собой фотоаппарата, чтобы запечатлеть уникальную историческую сцену.

— Ей бы в политику податься! — пробормотал он. — Пара подобных выступлений — и все мужское население Испании у нее в кармане, а уж сепаратисты вообще на руках ее будут носить.

— Нас привела сюда любовь! — торжественно возвысила голос модель. — Этот человек, — она направила свою грудь на Костолома, — оказался здесь, чтобы освободить свою невесту, а я, — грудь Мириам переместилась в сторону маркиза, — презрев опасность, пришла спасти своего жениха, Альберто де Арнелью. Наверняка каждый из вас когда-то испытывал священное чувство любви — будь то любовь к женщине или любовь к Родине. Поэтому я надеюсь, что мои слова найдут отклик в ваших мужественных и благородных сердцах. Я умоляю вас проявить великодушие. Мы вам не нужны. Я верю, что свободные и непобедимые мужчины Кавказских гор проявят присущее им благородство и благословят нашу любовь!

Последняя фраза Мириам потонула в звоне разбившихся стекол и топоте ног ворвавшегося в комнату через окна и двери отряда, возглавляемого Матвеем Гашеткиным.

Отупевшие от созерцания прелестей андалузской модели, чеченцы даже не вспомнили об оружии. Они просто тупо уставились на неожиданно появившихся в комнате одетых в маскировочную форму людей с автоматами.

— Те же и мы! — жизнерадостно воскликнул Максим. — Всем привет! Не беспокойтесь, мы не отряд по борьбе с терроризмом и лично против вас ничего не имеем. Мы прибыли для мирных переговоров. Привет, Стрелок!

— Матвей! Это ты! Сколько лет, сколько зим! — обрадовался Борисов. — Что ты тут делаешь?

— Он работает на меня! — входя в комнату, объяснил Папа Сочинский.

— Здорово работают! — высовывая голову из-за фонтана, восхитился капитан Полуподвальный. — Вот это высадка! Прямо «Крепкий орешек-2». Ничего не понимаю — столько вооруженного народа, в окна вламываются, а никто не стреляет.