Империя Хаоса - Киз Грегори

Франклин отлично понимал его состояние.

– Что мне сделать такого, чтобы ты, дорогой Вольтер, почувствовал себя еще более счастливым?

– А что нас всех делает счастливыми? Иллюзии. Постарайся убедить меня, что после моих скитаний я наконец-то нашел место, где меня ждет покой, что я попал в чудесную страну Эльдорадо, американский рай, оазис, где не слышно грохота пушек.

– Боюсь признаться, но это не иллюзия, – серьезно ответил Франклин. – Конечно же, Америка – это не рай. Вначале мы так сильно зависели от нашей матери родины – Англии. Мы страдали здесь от чумы и голода, нам все время не хватало самого необходимого. Но мы преодолели все трудности, и это закалило нас. Меня тоже носило по свету. Я был в Венеции, как ты уже знаешь, два года провел в Богемии. Америка не утопия, но здесь действительно лучше, чем где-либо.

– А война?

– Вот здесь, я думаю, нам действительно повезло. Европу раздирают войны, как мелкие, так и охватившие многие страны. У нас же здесь войн нет, так, отдельные незначительные стычки. Наши соседи из Испании и Франции были беднее нас, но мы нашли способ, чтобы объединиться и вместе выжить. С тех пор как мы наладили торговлю с Венецией, мы вместе охраняем морские пути от пиратов. В конце концов, годы трудностей стали проверкой для всех нас, мы сумели проявить самое лучшее, что в нас было.

– Но ведь и в Америке была война.

– На севере французы обезумели от голода и холода, то же безумие охватило и союзные им племена индейцев. Они вместе совершали набеги на наши северные колонии и беспокоили наших друзей ирокезов. Как ты сам можешь догадаться, нам пришлось укрепить союз с индейцами, потому что из Англии ни одна армия не могла прибыть к нам на помощь. В самих колониях тоже были разногласия, трудно было научиться владеть землей без привычных английских лордов, не сразу удалось найти способ правления.

– Ну и как вы решили эту последнюю проблему?

Франклин подался вперед, неожиданно почувствовав возбуждение от выпитого бренди и прилива гордости.

– Потеря Англии была очень сильным ударом. Но все же это сыграло свою положительную роль.

– Да, я слышал все эти сплетни, будто колонии преобразовались в какую-то там демократическую республику.

– Ну, демократическая республика – это слишком громко сказано. – Франклин покачал головой. – До этого нам еще далеко. Когда мы узнали, что Англия и ее король навсегда потеряны для нас, мы попытались сделать лучшее, что могли. Каждая колония в той или иной мере уже имела свою систему правления. И оставалось только одно – создать высший орган, который решал бы вопросы всеобщего благополучия. Тори настаивали на необходимости найти короля, но это не удалось. Ни короля Георга, ни кого-либо из Ганноверской династии на тот момент не осталось в живых, а если кто и остался, то затерялся где-то в потаенных уголках Германии, которой, по всей видимости, управляет сейчас Москва. Никаких сведений от них к нам не поступило. И кроме того, Америка так далека от понятия голубой крови, здесь нет ни одного человека, кто мог бы похвастаться королевской родословной, никому и в голову здесь не придет падать ниц перед своим собратом. Поэтому мы решили, что будем созывать Континентальный парламент. Я сам заседаю в Палате общин, но все же считаю, что этот орган правления временный.

– О, поздравляю. И что, эта система правления работает?

– Ну, во-первых, эта система ужасно несовершенная. Но со временем, я думаю, она будет работать лучше, при условии, что мы победим всех наших врагов.

Вольтер наклонился вперед и возбужденно воскликнул:

– И королей?!

– Зачем нам их побеждать, у нас их и так нет. Мы здесь стали такими либералами, думаю, время королей действительно прошло. Мы наконец-то поняли, что они нам не нужны.

– И я это слышу от тебя?

– Что ты имеешь в виду? Я познакомился с тобой в тот момент, когда тебя по приказу короля изгнали из Франции, где ты успел до этого посидеть в тюрьме. И, насколько я помню, никаких чувств, кроме презрения, ты к монархии тогда не испытывал.

Вольтер пожал плечами:

– Насколько я понимаю, вопрос не в том, чего мы с тобой хотим. Ни один король не может править страной, если народ не дает ему на то своего позволения. И сдается мне, народу крайне нужно, чтобы за него решали, что ему делать, и чтобы был кто-то, кого он потом сможет обвинить во всех своих бедах и несчастьях.

– Возможно, какие-то народы именно так и живут, но у англичан есть природная склонность к либерализму, и, я думаю, здесь, в колониях, она проявилась наиболее полно.