Ведьма Черного озера - Воронин Андрей

Упав на колени и закрыв ладонями мокрое от слез лицо, княжна рыдала, оплакивая дорогого ей человека; страшные подробности его гибели, столь живо и обстоятельно описанные полковником Шелеповым, стояли перед ее взором так ясно, как если бы она видела их наяву. От этих подробностей кровь стыла у нее в жилах и рыдания, прекратившиеся было, с новой силой сотрясали ее хрупкое тело.

Княжна плакала, ничего не видя вокруг себя. Она не видела, как над самой ее головой, присев на ветку, оправляла пестрые перышки лесная птица; не видела, как вдали по ровной, как зеркало, водной глади бесшумно скользила рыбачья долбленка; не видела белки, которая стремительным языком рыжего пламени скользнула вверх по стволу вековой сосны. Не видела она и человека, который, низко надвинув на глаза широкие поля шляпы, наблюдал за нею из гущи молодого сосняка. Рука этого человека, затянутая в тонкую кожаную перчатку, задумчиво поглаживала рукоять торчавшего у него за поясом пистолета, то решительно сжимая ее, то вновь выпуская. Потом в поле его зрения попала рыбачья лодка; человек в шляпе беззвучно, одними губами отпустил крепкое словцо, и его ладонь, убравшись с пистолета, потянулась к ножу, который был спрятан за голенищем сапога. Затем, будто что-то сообразив, человек этот поправил на голове шляпу, отпустил ветку, которая мешала ему смотреть, и осторожно, крадучись, отступил назад. Под его ногой громко, на весь лес, хрустнула сухая ветка. Человек испуганно замер, но княжна ничего не услышала, целиком поглощенная своим горем.

Тогда незнакомец еще немного попятился, а потом повернулся к озеру спиной и решительной походкой направился к тому месту, где оставил лошадь. Человек этот был высок, статен и широкоплеч, а его мужественное, красивое особой, хищной красотой лицо украшали густые черные как смоль усы.

* * *

Поднявшись к себе в номер, пан Кшиштоф Огинский швырнул на постель пыльную шляпу и, высунувшись за дверь, кликнул коридорного. Когда коридорный прибежал, Огинский велел подать горячей воды, закрыл дверь и подошел к окну. Он закурил толстую трескучую сигару, заложил руки за спину и стал разглядывать открывавшийся из окна вид.

За грязным, засиженным мухами стеклом расстилалась пыльная ухабистая улица с травянистыми обочинами, по которым бродили тощие куры. Мимо трактира проехала груженная туго набитыми рогожными мешками подвода. Лошадь вел под уздцы кривоногий мужичонка с торчавшей вперед растрепанной пегой бородой. Прямо под окном пана Кшиштофа костлявая деревенская кляча непринужденно задрала хвост и сделала неприличность. Огинский дернул щекой, сбил пепел с сигары в стоявший на подоконнике горшок с пыльной геранью и повернулся к окну спиной. Расстилавшийся за грязным стеклом так называемый пейзаж не вызывал в нем никаких эмоций, кроме тягостной скуки и желания как можно скорее оказаться на максимальном удалении отсюда.

Коридорный принес большой кувшин горячей воды. Пану Кшиштофу такое количество не требовалось, но он не стал указывать коридорному на его ошибку. Сунув пятак на чай, он выставил прислугу из номера и запер дверь на засов.

В углу на колченогом табурете стоял таз для умывания, над которым к стене было приколочено забрызганное зеркало в рассохшейся и облезлой деревянной раме. Рядом с зеркалом имелась полочка, а на полочке лежала бритва со сточенным, кое-где тронутым ржавчиной лезвием. Пан Кшиштоф взял бритву, несколькими точными движениями направил ее на кожаном ремне, с сомнением оглядел результат своих усилий и принялся взбивать мыльную пену в медном стаканчике, какими пользуются обыкновенно цирюльники.

Операцию, которую намеревался произвести над собою пан Кшиштоф, много проще было бы доверить профессиональному парикмахеру. Но цирюльники — народ болтливый; в небольших городах цирюльник, вечно пребывающий в самом средоточии городских новостей и сплетен, служит недурной заменой ежедневной газете. Наметанный глаз опытного цирюльника, привыкнув изучать лица клиентов в большом, повернутом к свету зеркале, не пропускает в этих лицах ни малейшей подробности и фиксирует каждую из них надежнее, чем это сделала бы кисть знаменитого художника-портретиста. Все перечисленные условия были совершенно неприемлемы для пана Кшиштофа, не по своей воле явившегося в эти проклятые места, где его хорошо знали, помнили и могли легко опознать.

Отправляясь сюда, пан Кшиштоф не рассчитывал встретить знакомых. Ему казалось, что разоренная усадьба будет последним местом, на которое чудом уцелевшая после многочисленных злоключений княжна Вязмитинова обратит свой взор. Данное ему Мюратом поручение было сложным и крайне опасным, но Огинский был уверен, что справится. И как же он был удивлен и шокирован, когда, добравшись до места, увидел на берегу заветного озера столь ненавистную ему княжну!