Темное солнце - Вербинина Валерия

— Потому что я лучше всех в своем деле, — объявил он Мадленке с обезоруживающей «скромностью».

— Надо же! — выдохнула она зачарованно, наблюдая, как кусок железа под его руками превращается в узкий смертоносный клинок. — Наверное, твоими стрелами все в округе пользуются.

Только князь Доминик и его люди, — был ответ. — Я не продаю своих секретов.

Мадленка, не удовлетворенная таким ответом, ибо он нисколько не сужал круг ее поисков, стала расспрашивать про Августа, про Петра из Познани и остальных, пока Даниил ее не выгнал. Разговор, однако, еще больше укрепил ее в подозрении, что убийц надо искать именно здесь, при дворе князя Доминика.

Мадленка шныряла среди придворных, задавала окольным путем всякие вопросы про то, кто где был десятого числа, пока не убедилась в их бесполезности. Никто не помнил, уезжал ли в тот день Август с утра или оставался в княжеском замке. Правда, в тот день, кажется, была охота, ничего особенного. Или это было девятого? Князь Доминик затравил дикого кабана, но кабан Мадленке был совершенно ни к чему. Люди при дворе Диковских находились в таком движении — то прибывали гости из Кракова, то заезжали родственники, то, наоборот, отправляли какое-то посольство, — что никто не обращал особого внимания на перемещение целых толп народа.

«Нет, так я ничего не выясню, — думала отчаявшаяся Мадленка, пялясь со своего ложа непроглядной ночью на потолок каморки. — Может быть, открыться все-таки кому-нибудь? Взять хотя бы епископа Флориана: он духовное лицо и к тому же, кажется, хороший человек».

Чем больше думала над этим Мадленка, тем больше склонялась в пользу своего решения, но стоило ей после мучительных колебаний подойти к епископу, как тот воззрился на нее и довольно сухо спросил: «Что тебе надо, сын мой?»

Мадленка с детства не выносила, когда к ней обращались снисходительно. Она в сердцах подумала, что пастырю надо быть все-таки мягче к своим ближним, и, довольно невежливо ответив: «Ничего», повернулась и убежала.

Через некоторое время она узнала, что покойная настоятельница оставила почти все свое имущество крестнику Августу, а епископу отписала пятьдесят золотых на нужды бедных. Разболтал эту новость, конечно же, всеведущий Дезидерий, и Мадленка, устав гадать, стал бы кто-то убивать восемнадцать христианских душ ради каких-то пятидесяти золотых, порешила, что неприветливый епископ все-таки устроил бы ее в качестве виновника. Потому что к главному подозреваемому, Августу, она успела серьезно и искренне привязаться.

Август был добрый, щедрый, вспыльчивый, порою поступал необдуманно, но впоследствии всегда жалел об этом. Вдобавок он оказался открытым и прямодушным человеком. Мадленка хорошо его изучила, состоя у него на службе, и ей как-то не верилось, что такой примерный юноша мог приказать убить свою крестную мать, даже завещай она ему луну со звездами и небо в придачу.

Она упросила его разрешить ей взглянуть на самозванку. Август решил, что «Михал» не на шутку влюблен, и стал поддразнивать его. На это Мадленка клятвенно (и вполне искренне) заверила своего друга, что скорее удавится, чем влюбится в женщину.

— Эх ты, монашек! — засмеялся Август. — И кто только не говорил до тебя этих слов!

«Магдалена Соболевская» полулежала в постели, опираясь на подушки. Выглядела она, по мнению настоящей Мадленки, вполне здоровой, хотя в замке и поговаривали, что она пребывает чуть ли не при смерти.

— А, монастырский беглец, — слабым голосом сказала самозванка и протянула князю Августу руку для поцелуя.

Мадленка кашлянула и осведомилась о самочувствии ее милости.

Тяжко мне, — вздохнула самозванка кротко. — Так ты меня проведать пришел?

— Да, — сказала Мадленка, потупясь, и добавила: — Хочу быть пажом вашей милости.

Август пихнул Мадленку локтем в бок.

— Полно тебе, госпожа, тебе не один шляхтич будет рад пажом служить, а этого обормота оставь мне.

«Обормот» ответил взглядом, исполненным красноречивой ярости.

— Я подумаю, — милостиво сказала самозванка и откинулась на подушки, прикрыв глаза. Мадленка поняла, что аудиенция окончена.

На другой день один из людей князя послал прыткого Михала принести веревку, которая зачем-то понадобилась Августу. Мадленка слетала за требуемым, но при виде веревки похолодела: та была точь-в-точь так же сплетена, как и та, которой привязали к дереву ее брата.

Это оказалось последней каплей. Мадленка доставила веревку по назначению, ушла в свою каморку и крепко призадумалась. В голову ей пришла одна мысль, но она не была уверена, сработает ли ее план так, как надо.