Только одной вещи не найти на свете - Руис Луис Мануэль

— Алисия, — сперва Нурия не могла выдавить из себя ничего, кроме имени подруги. — Что ты делаешь?

Алисия боялась пошевельнуться. В этот миг она чувствовала себя балериной, завершающей па в каком-то фантастическом балете — да, фантастически чудесном или фантастически смешном балете.

— Я не могла открыть дверь, — наконец ответила она, обернувшись.

— Ну и что? — Нурия вытащила сигарету и закурила, чтобы с философским спокойствием осмыслить происходящее. — Иногда ручку заклинивает. Так ты что, собиралась вернуться домой через окно?

— Нет, конечно нет. — Уши у Алисии запылали, и температура их достигла температуры доменной печи. — Я действительно хотела уйти, но, разумеется, через дверь. А кто к тебе приходил?

— Ты сначала спустись!

Они направились в прихожую. У Алисии был такой вид, словно ее застали голой в городском парке. Нурия молчала, уставившись на кончик сигареты. Друг на друга они не смотрели.

— Мне пришлось подняться к твоей соседке, — сообщила Нурия голосом, который вдруг стал ледяным. — К Лурдес. Она сказала, что тебя кто-то разыскивает. Тебя или Эстебана. Кажется, из полиции.

Алисия все еще чувствовала во рту вкус компота.

7

На ступеньке сидел инспектор Гальвес

На ступеньке сидел инспектор Гальвес, он докуривал сигарету, тщательно следя за тем, чтобы даже следа пепла не осталось на плитах, покрывающих пол. Несколько минут назад какая-то сеньора, вооруженная шваброй, сурово поздоровалась с ним и осуждающе глянула на сигарету; Гальвесу стало так стыдно, что он готов был провалиться сквозь землю или по крайней мере поскорее избавиться от сигареты, но рядом не нашлось ничего подходящего, куда можно было бы ее выбросить. Поэтому, когда Алисия появилась и что-то процедила сквозь зубы, Гальвес самым нелепым образом держал одну руку — с сигаретой — на уровне груди, а другую — под ней, ковшиком, и рука эта, как могла, выполняла роль пепельницы. Именно так, не меняя позы, словно манекен, он и вошел следом за Алисией в прихожую ее квартиры, вздохнул, подождал, пока она кинет на комод ключи и достанет из кармана сигареты. Передвигаться по гостиной было трудно: какой-то ураган перевернул всю мебель, вдребезги разбил фарфоровые и прочие безделушки, расшвырял книги. Инспектор искал место, куда бы поставить ногу, потому что при каждом шаге что-то противно хрустело под подошвой ботинка. Гальвес застыл в углу и оттуда обозревал разгромленную комнату, не решаясь сделать больше ни шага и все так же — совершенно по-дурацки — держа левую руку ковшиком под серым столбиком сигаретного пепла. На нем опять была тесная, обтягивающая грудь рубашка. Алисия прохаживалась среди осколков и обломков, покрывающих пол. И тут инспектор, не удержавшись, спросил:

— А пепельницы у вас нет?

— Стряхивайте прямо на пол, — невозмутимо отозвалась хозяйка дома. — Еще немного пепла — хуже не будет.

Инспектор послушно стукнул пальцем по сигарете, столбик пепла упал на нечто, напоминающее голову фокстерьера.

— Ну и ну! — Гальвес попытался изобразить улыбку, но у него это плохо получилось. — Вы, наверное, подрались с женихом?

— Тут-то еще терпимо. — Алисия вернула ему такую же судорожную улыбку. — В кабинете куда хуже. Только вот никакой драки не было. Просто мне нравится жить в такой обстановке.

Инспектор промолчал, он был человеком застенчивым. На краткий миг Алисия даже пожалела своего гостя — этого огромного мужчину, затянутого в тесную рубашку. К тому же нереспектабельная лысина и мешковатый плащ придавали ему вид человека, потерпевшего кораблекрушение и ищущего спасительную соломинку. Алисия вывела инспектора на середину гостиной и усадила на марокканский пуфик, который каким-то чудом остался стоять неперевернутым рядом с опрокинутым журнальным столиком. Затем Алисия исчезла за кухонной дверью. На пуфике Гальвес сидел так, что колени его поднялись до уровня груди. Он глядел на усыпанный осколками и обломками пол и играл в тут же придуманную игру: пытался угадать, какой кусок какому предмету раньше принадлежал. Двух собачек он мысленно уже почти что сложил, затем — стакан для карандашей. Но потом вдруг будто опомнился и с досадой подумал, что пора с чего-то начинать разговор.

— Ваша соседка, очень милая старушка, сказала, что вы внизу! — крикнул он.

— Да. Это была Лурдес, — ответила Алисия из кухни. — Я обедала у подруги. Хотите пива?