Ведьма Черного озера - Воронин Андрей

И в эту самую минуту, когда княгиня уже была близка к отчаянию, провидение наконец сжалилось над нею. Благосклонность фортуны выразилась в негромком стуке, которым отозвалась на чье-то прикосновение обшарпанная дверная филенка.

— Вон! — угрюмо крикнула погруженная в невеселые раздумья княгиня.

Стук повторился.

— Вон, я сказала! Поди вон!!! Немедля!

Зычный крик княгини отдался в пустоватой, еще как следует не обжитой спальне звонким отголоском, на оконном стекле испуганно забилась ошалелая муха.

— Я-то пойду, — послышался из-за двери приглушенный мужской голос, — но после вам придется самой меня разыскивать. А это, ваше сиятельство, не так просто, как может показаться на первый взгляд. И не кричите вы так, Христа ради, услышат ведь!

Аграфена Антоновна невольно вздрогнула и схватилась за сердце, надежно похороненное под толстым слоем дряблого жира, затянутого в тугой корсет. За дверью, вне всякого сомнения, стоял наконец-то вернувшийся Савелий. Появление его было запоздалым и, может быть, уже ненужным, но княгиня сейчас готова была схватиться за любую соломинку.

Быстро встав, она открыла дверь и впустила нового лакея.

Савелий ужом проскользнул в комнату и, скинув мужицкую шапку, скромно остановился у двери, с деланным смирением глядя в пол.

— Где тебя носило столько времени? — заперев дверь и вернувшись в кресло, грозно спросила княгиня. — По кабакам шлялся, деньги мои пропивал?

— Грешен, ваше сиятельство, — с неожиданной откровенностью ответил лакей. — Было такое дело, врать не стану. Однако осмелюсь доложить, и польза кое-какая от этого получилась.

— Да какая там польза! — презрительно молвила княгиня. — Какая от тебя, проходимца, может быть польза?

С некоторых пор она боялась Савелия до судорог, но обращалась с ним так, как умный человек обращается со злобным цепным псом, то есть изо всех сил старалась ничем не показать своего страха.

— Польза от меня, ваше сиятельство, может быть разная, большая и маленькая, — в своем обычном тоне, наполовину почтительном, наполовину издевательском, отвечал Савелий. — Проходимец, говорите? Правда ваша, как есть проходимец. Только знаете, как в народе говорят? Рыбак рыбака видит издалека.

— Ты мне еще сказку расскажи, — проворчала княгиня, — или песню спой плясовую. И хоровод, хоровод не забудь. Дело говори!

— Так я же и говорю. Вы мне поручили узнать, не вьется ли кто вокруг княжны. Так вот-с, ваше сиятельство, я непременно должен сделать комплимент вашей великой проницательности и предусмотрительности. Именно что вьется!

— Комплименты свои при себе оставь, — буркнула княгиня. — Ты кто таков, чтобы мне комплименты делать? Сказывай, что узнал. Кто там вокруг нее увивается? То-то я гляжу, что она больно храбрая! Никак, заступника себе нашла?

— Я в этом сомневаюсь, — сказал Савелий. — Дозвольте присесть, ваше сиятельство? Премного благодарен!

Не дожидаясь разрешения, он уселся в свободное кресло и самым возмутительным образом развалился в нем раньше, чем княгиня успела возразить. Скрестив на груди руки и задумчиво поглаживая пальцами бритый подбородок, Савелий продолжал:

— Очень сомнительно, ваше сиятельство, чтобы человек сей был княжне Вязмитиновой заступником. Сомневаюсь даже, что ей известно о его существовании. В любом случае о свадьбе, коей вы так сильно опасаетесь, речь не ведется.

— Так к чему тогда ты мне о нем рассказываешь? — удивилась княгиня. — Чего ж ему тогда надобно?

— Полагаю, ваше сиятельство, того же, чего и вам, — денег. Их у княжны много, и взять их кажется легко, вот и нет отбоя от... гм... как бишь вы меня назвали?

Брови Аграфены Антоновны грозно шевельнулись, но она почла за лучшее пропустить оскорбительный намек мимо ушей.

— А что за человек? — спросила она, встревоженная появлением на горизонте конкурента. — Кто таков?

Савелий вынул из кармана глиняную трубку, повертел ее в руках, бросил быстрый взгляд на княгиню и с видимой неохотой убрал трубку обратно в карман.

— Человек весьма любопытный, — сообщил он, снова принимаясь поглаживать подбородок. Делал он это легко и изящно — словом, совсем не так, как это делают мужики. Да и кто, скажите на милость, видел хоть раз мужика, который, скрестивши на груди руки, гладил бы себя по подбородку?! Затылок почесать, в бороде пятерней покопаться — это да, это сколько угодно. — Очень любопытный человек, ваше сиятельство! Выдает себя за лейб-гусара, прибывшего в отпуск по ранению. Разодет, как павлин, орденами так и бренчит, рука на перевязи, на левом глазу повязка — одним словом, герой. Но поселился сей герой почему-то в трактире у самой заставы, да таком худом, что в нем не всякий приказчик остановится. В дворянское собрание носа не кажет, а ходит все больше по кабакам, собирает сплетни про княжну Вязмитинову. Иногда тайно уезжает из города, переодевшись в статское платье. Конь у него хороший, кровный рысак, но я за ним проследил и выведал, куда он ездит. А ездит он, ваше сиятельство, на берег Черного озера, что верстах в пяти от вязмитиновской усадьбы, в лесу. Ума не приложу, чего ему там надобно.