Два квадрата - Бурносов Юрий Николаевич

Бофранку стало неловко – староста при глупости своей рассуждал во многом верно.

– Со своей стороны, я имею другую идею, – сказал священник. – Я слыхал, что в дне пути от нас, в Мальдельве, сейчас пребывает грейсфрате Броньолус, известный своими трудами о происках темных сил и способах борьбы с нею…

– Вы хотите пригласить Броньолуса? – Бофранк поднял брови. – Что ж… Если он согласится приехать, его присутствие может оказаться полезным. Я пока оставлю в стороне происки темных сил, но, как большой знаток забытых сект и редких культов, грейсфрате Броньолус будет мне в помощь.

– В таком случае я завтра же пошлю гонца в Мальдельве, – утвердительно кивнул староста.

Поднявшись, конестабль сказал:

– А я завтра же буду говорить с жителями сам. Спасибо вам за ужин, хириэль, он был замечателен. До свидания, фрате Корн. До свидания, хире Офлан.

– Позвольте, я провожу вас в комнату. – Толстуха поспешно поднялась, утирая с лица остатки слез. Шелестя платьями, она проследовала вперед и, держа в руке взятую с подставки сальную свечу, повела Бофранка по широкой лестнице вниз.

– Вот, – сказала хириэль Офлан, распахивая дверь.

Комната оказалась сносной, с большой кроватью под узким окном, закрытым ставней, с жарко пылающим очагом, с сундуком в углу, на котором Аксель уже сложил дорожные принадлежности хозяина, со столом и двумя массивными стульями.

– Если что понадобится – вот, дерните за шнурочек, – показала женщина. – Придет кто-нибудь из слуг.

Она еще некоторое время сновала по комнате с необычайным для столь крупного тела проворством, поправляла перины, подвигала стул, а напоследок поинтересовалась, нужен ли хире конестаблю ночной горшок. Бофранку эта мысль была противна, и он покачал головою – сделав большую ошибку, как выяснилось уже совсем скоро.

Выпитое вино дало о себе знать, когда конестабль уже почти задремал после обязательного принятия лечебных снадобий и настоев. Поворочавшись под толстой периной, он попробовал перележать позыв, но ничего не получалось. Пришлось на ощупь натягивать штаны и сапоги, причем проклятая свеча куда-то запропала, а другой у Бофранка не имелось. Он, правда, подергал шнурок, но на зов никто не явился. Видимо, слуги спали. Поднимать шум, чтобы не стать завтрашним героем шуток здешней дворни, конестабль не желал и решил справиться самостоятельно.

Дверь комнаты выходила в коридор с укрепленным под самым потолком тусклым масляным светильником. Вряд ли он горел тут всякую ночь – очевидно, оставили зажженным ради удобств гостя. Из коридора имелся выход во внутренний двор. Уборная – это Бофранк заметил еще по приезде – по дурной провинциальной традиции помещалась именно там, и теперь, пробираясь к ней, конестабль пару раз натыкался на торчащие оглобли повозок, наступил на скользкую кучу отбросов, от которой с криком бросился перепуганный кот. В небе висела неожиданно яркая луна, сплошь покрытая, словно лишаями, неправильными пятнами, но свет ее был зыбок и беспомощен, создавая странные миражи и химеры и более мешая, нежели помогая.

Наконец он открыл шаткую дверцу уборной, откуда тут же шибануло густой вонью. Закрывать ее конестабль не стал, и не только для притока свежего воздуха – слабый лунный свет и без того еле освещал внутренность деревянного домика, а ненароком упасть в зловонную дыру Бофранк не желал.

Он расстегнул штаны, расставил ноги и стал мочиться. Упругая струя исправно била куда-то вниз, в булькающие и живущие своей омерзительной жизнью глубины отхожего места.

– Стойте так, хире, – сказал кто-то за спиной. – И не волнуйтесь, а то ваша рука дрогнет и вы ненароком обмочите штаны, а они из хорошей ткани. Право же, их будет жаль.

В более глупую ситуацию Бофранк еще не попадал. Он продолжал мочиться, судорожно перебирая возможные варианты своего спасения. В том, что его сейчас прикончат, конестабль ничуть не сомневался – чего же еще может хотеть от чиновника из столицы ночной незнакомец, врасплох заставший его в уборной?

– Пистолет трогать не надо. Продолжайте свое дело и слушайте, я не собираюсь причинять вам зла.

Пистолет. В самом деле, хитрая машинка, снаряженная на два выстрела черным пахучим порохом и свинцовыми пулями. Но он висел слишком далеко на спине, Бофранк сам передвинул туда кожаный чехол, когда собирался расстегнуть штаны…

Судя по голосу, говорящий был молодым еще человеком с правильной, грамотной речью, не деревенщина-дуболом, который пришел обрезать кошелек, предварительно стукнув его обладателя колотушкой по затылку… Как он проник во двор дома старосты? Или он живет тут? Работник?