Ведьма Черного озера - Воронин Андрей

Лошадь и сани накрыли собой и утащили на дно барахтавшегося в ледяной воде и жалобно взывавшего о помощи возницу, но второй драгун успел соскочить с облучка и, упав на лед, откатиться подальше от полыньи. Распластавшись на льду, он пополз к противоположному берегу, а потом встал и побежал, время от времени испуганно оглядываясь назад. Тяжелый тулуп путался у него в ногах, сабельные ножны чертили в снегу прерывистый зигзаг. Атаман разбойников наблюдал за этой картиной с безразличием человека, едва не ухватившего за хвост жар-птицу, но в награду за все свои старания получившего лишь невзрачное перышко, на поверку оказавшееся петушиным. Потом он достал из-за пояса второй пистолет и, не меняя выражения лица, разрядил его в спину только что застреленного разбойника, как будто тот мог сделаться еще мертвее, чем был теперь.

Раздавшийся позади выстрел добавил прыти улепетывавшему драгуну. Он был в каких-нибудь десяти саженях от спасительной суши, когда заснеженные кусты перед ним раздвинулись и на берег, увязая в сугробах, выехал казачий разъезд. Француз остановился, высоко поднял руки, а потом, по-прежнему держа их над головой, тяжело упал на колени.

Атаман разбойничьей шайки не видел, что с ним было дальше: повернув коня, он заторопился восвояси, поскольку встреча с казаками Платова в его планы не входила.

* * *

— Вот так-то, милостивый государь, — закончил свой рассказ Юсупов, задумчиво посасывая давно погасшую трубку. — С тех самых пор золотой обоз Мюрата так и лежит на дне озера — вот этого самого озера, которое столь живописно смотрится отсюда. Если вас интересует точное место, то это вон там.

И он, немного привстав, указал чубуком, в каком именно месте затонули повозки с золотом, драгоценностями и церковной утварью, которые маршал кавалерии Мюрат намеревался переправить домой, в веселую Францию.

Воспользовавшись этим, пан Кшиштоф Огинский воровато засунул за пазуху левую руку. Его правая рука и лежавший рядом с нею пистолет по-прежнему оставались на виду, между ним и Юсуповым.

— Какая у вас мрачная фантазия, — притворно зевнув, заявил пан Кшиштоф. — Мороз, война, утопленники, трупы... Разбойники! У вас, как я погляжу, сегодня и впрямь странное настроение. С чего это вас потянуло плести небылицы? Я уже не так молод и наивен, чтобы верить в сказки о кладах.

— Почти то же самое сказала мне и княжна, — лениво потягиваясь, ответил поручик. — Сия юная прелестница заявила, что слишком богата, чтобы интересоваться кладами. Но при этом, заметьте, не преминула сообщить, что весной деревенские рыбаки вместо рыбы выудили из озера колесо от французской снарядной фуры. А теперь эта ее затея с рытьем канала... Ведь при ее широких возможностях ей ничего не стоит и впрямь осушить озеро и голыми руками взять то, что лежит на дне. Не боитесь остаться с носом, Огинский?

Пан Кшиштоф, который был близок к полному отчаянью, пожал плечами.

— Девчонка от безделья сочиняет глупые сказки, а вы их повторяете, — сказал он. — Не стыдно ли?

— Вот жизнь! — с веселым изумлением воскликнул Юсупов. — Когда и впрямь плетешь глупейшие небылицы, тебе верят, как святому пророку. А как только решишь просто от скуки, для разнообразия сказать чистую правду, над тобой начинают потешаться — дескать, вот загнул загогулину!

— Правду, — проворчал пан Кшиштоф, осторожно трогая большим пальцем курок спрятанного под полой полукафтанья пистолета. — Да кто вам рассказал этот вздор про какое-то золото? И почему вы пересказываете его мне так, как будто видели все своими глазами?

— Вот именно, видел! — воскликнул Юсупов с непонятным пану Кшиштофу весельем. — Бросьте валять дурака, Огинский, вы давно все поняли, это видно по вашей каторжной физиономии!

— Уж кто бы говорил о каторжной физиономии! — фыркнул пан Кшиштоф. — Ведь если я вас правильно понял, именно вы возглавляли эту шайку! Так кто же из нас в таком случае каторжник?

— Я, — спокойно ответил Юсупов. — Но каторжная физиономия при этом все равно у вас. Вы в зеркало на себя смотрели?

— М-да, — озадаченно проговорил пан Кшиштоф. — При иных обстоятельствах за подобные слова я непременно вызвал бы вас на дуэль. Но теперь я как-то не уверен, что это возможно. Послушайте, а с чего это вы так разоткровенничались?

— Настроение, — невнятно ответил Юсупов, разжигая трубку. — Такое уж у меня сегодня настроение, пан Кшиштоф. И потом, вы мне где-то симпатичны, и в глубине души я очень рассчитываю на взаимность. Может быть, вы тоже откроете мне кое-какие секреты?