Темное солнце - Вербинина Валерия

— Мы не виним тебя ни в чем, — рокотал епископ, отечески поглядывая на совершенно раздавленную девушку, — мы все помним об Эдите Безумной, которая нашла приют здесь, в замке, и которая тоже потеряла рассудок, когда нечестивые крестоносцы предали огню и мечу жителей Белого замка.

По лицам присутствующих, по тому, как оживились зрители, Мадленка поняла, что новая версия пришлась им весьма по вкусу.

— Нет, отче, — холодно уронила она, — уверяю вас, вы на ложном пути. Я не сумасшедшая; я виновата лишь в том, что не видела того, что могла видеть, и видела то, чего должна была не видеть никогда.

На это епископ отвечал, что ни один безумный еще не признавал себя безумным и что на основании только ее слов они не могут вынести своего решения. Мадленка, сознавая в глубине души, что он прав, замкнулась в себе и угрюмо покорилась судьбе.

Отныне ее пытались подловить на том, что она сумасшедшая. Два дня кряду ее мучили, задавая вопросы вроде: чем человек отличается от зверей, кто умнее, собака или дерево, и что светит ярче, свеча или солнце. На первый вопрос Мадленка сказала, как и положено, что у человека есть бессмертная душа. Епископ поднял ее на смех, заявив, что человек, кроме того, иначе выглядит, владеет речью и может осмысленно трудиться, не говоря уже о многом другом.

— Это смотря кто, — сухо сказала Мадленка, -есть ведь и такие, кто всю жизнь палец о палец не ударит, двух слов толком связать не может и лицом смахивает более на свинью, чем на подобие божье.

Вопрос о собаке и дереве поначалу поставил ее в тупик, но она скоро нашлась.

— Собака может помочиться на дерево, а дерево может свалиться на собаку и раздавить ее, — заявила она. — Для этого ума не надо.

Епископ посмеялся и сказал, что вопрос бессмысленный, поэтому ответа на него быть не может. С солнцем Мадленка тоже попала впросак: когда она, не задумываясь, ответила, что оно светит ярче свечи, ей заметили, что солнце создано богом, а свеча — человеком, и поэтому эти вещи нельзя сравнивать, так же как собаку и дерево.

— И все равно, — отрезала Мадленка, — ничто не убедит меня в том, что свеча может быть ярче солнца, даже когда оно скрыто тучами.

Но она чувствовала, что проигрывает, что недалек тот день, когда эти хитрые, зловредные люди вконец запутают ее, и мало-помалу приходила в отчаяние.

В четверг епископ Флориан куда-то уехал, и Мадленка была рада, что ей не надо никуда идти. Неожиданно к ней зашел Август, и при виде его Мадленка почувствовала, как остатки ее хорошего настроения мигом улетучились.

— Мне нечего тебе сказать, — заявила она ему.

— А мне есть что сказать тебе, — возразил он. — Или ты забыла, что я сделал для тебя?

— Сломал мне нос, — мрачно сказала Мадленка, все еще оплакивавшая свой курносый маленький носик.

— Нет. Я не об этом. Я же видел, как ты пыталась вытащить кинжал.

«Вот, начинается», — мрачно подумала Мадленка. Дед говаривал, что если уж вам напоминают о благодарности, значит, пришли содрать с вас три шкуры.

— Так зачем ты солгал им? — просто спросила она. — Мог бы не утруждаться.

Август глубоко вздохнул. Он волновался, но Мадленка не понимала, отчего это вдруг.

— Если бы я сказал им об этом снова, тебя бы уже ничто не спасло, пойми! — Он явно говорил искренне. — Я не думаю, что это сделала ты. Мне кажется, это могла сделать Эдита Безумная или кто-то еще…

Так найди его! — прошипела Мадленка ему в лицо. — Найди этого кого-то. Чего ты ждешь? Ведь это была твоя мать!

Она отошла от него и стала у окна. Снаружи ворковали голуби.

Ты не понимаешь, — промолвил он после тяжелой паузы. — Здесь, при дворе, никто не верит тебе. Все считают, что это сделала ты.

— Если язычники не верят в бога, это что же, значит, что его нет? — отрезала Мадленка. — А ведь их гораздо больше, чем придворных у князя Диковского.

— Эк куда тебя занесло, — устало промолвил Август. — Слишком много в тебе гордыни, вот что.

— Я мою гордыню никому не предлагаю. — Обернувшись к нему, Мадленка смотрела на него совершенно по-собачьи. — Все меня ненавидят, на меня клевещут, а у меня связаны руки. Хочешь меня пинать, так бей. Не ты первый, не ты последний.

— Я тебе не враг, — пробормотал Август, теряясь все больше и больше. — Не враг, понимаешь? А совсем наоборот.

До Мадленки не сразу дошло, каким тоном это сказано и что, в сущности, означают эти слова. Конечно, она всегда мечтала о том, как рыцарь, похожий на Тристана, будет признаваться ей в любви, а она станет внимать ему, как прекрасная Изольда (та тоже была рыжая, между прочим!), но обстоятельства, черт побери, были выбраны явно неподходящие, да и рыцарь — сопливый мальчишка — подкачал. Откровенно говоря, ее могли тронуть только признания единственного человека в мире, но Август, увы, не был этим человеком.