Школа ужасов - Джордж Элизабет

– Эдвард Хсу, – задумчиво произнесла Барбара Хейверс.

Она подошла к камину, над которым висели два выполненных акварелью вида Темзы. Тонкая прорисовка деталей и таинственная дымка напоминали о традиционном искусстве Востока. Один пейзаж изображал выраставшие из рассветного тумана деревья, кустарник, высокий берег, они то ли парили, то ли плыли в воздухе над плывущей, скользящей по воде баржей. На второй картине три женщины в нарядах пастельных тонов прятались от дождя на крыльце прибрежного коттеджа, бросив на лужайке корзину для пикника и прочие взятые с собой припасы. Под обоими рисунками значилась подпись: Эдвард Хсу.

– Неплохая работа, – похвалила Хейверс. – А это, должно быть, сам Эдвард. – Она взяла в руки небольшую фотографию с камина. – Не такая напряженная поза, как на том школьном снимке. – Барбара еще несколько раз внимательно оглядела комнату, затем снова посмотрела на фотографию молодого китайца и осторожно проговорила: – Странно все это, инспектор.

Линли взял из ее рук снимок. На фотографии Эдвард Хсу сидел с маленьким Брайаном Вирном в лодке, скорее всего на озере Серпентайн в Гайд-парке. Брайан устроился между колен Эдварда, ухватившись ручонками за весла. Оба они улыбались.

– Что странно? – переспросил Линли.

Барбара поставила фотографию на место и перешла к шкафчику кедрового дерева на другом конце комнаты. Здесь стояла фотография Мэттью Уотли, точно та же, какую они видели в доме его родителей. Хейверс дотронулась до нее.

– Фотография Эдварда Хсу. Фотография Мэттью Уотли. С полдюжины всяких важных шишек. – Она жестом указала на коллекцию, собранную на пианино. – И только один снимок Брайана Вирна, в лодке вместе с Эдвардом Хсу, в возрасте трех или четырех лет.

– Пяти, – послышался голос от двери. Там, наблюдая за посетителями, стоял Джиле Бирн. За его спиной виднелась пакистанка, ее платье переливалось всеми цветами радуги на границе света и темноты.

– Ни для кого не тайна, что мы с Брайаном практически не поддерживаем отношения, – пояснил Бирн, входя в комнату. Он шел медленно, словно очень устал. – Это его решение, не мое. – Он повернулся на миг к своей спутнице. – Не стоит задерживаться здесь, Рена. Тебе еще надо подготовить бумаги к судебному заседанию.

– Я бы лучше осталась, дорогой, – ответила она и, бесшумно пройдя по комнате, устроилась на Диване. Сбросив тонкие сандалии, женщина подобрала под себя ноги, четыре узких золотых браслета скользнули вниз по ее руке. Она неотрывно смотрела на Бирна.

– Как хочешь. – Бирн направился к низеиь– сервировочному столику, где стояли бутылки, стаканы и лед.

– Выпьете? – через плечо бросил он Линли и Хейверс. Следователи отказались. Бирн неторопливо налил себе неразбавленного виски, смешал коктейль для своей подруги, затем включил газ в камине, поправил горелку, чтобы пламя горело ровно, отнес стакан с коктейлем пакистанке и сам уселся на диван рядом с ней.

Возможно, Бирн хотел потянуть время, собраться с мыслями, подготовить защиту или же продемонстрировать, что беседу будет направлять он сам, но все эти ухищрения предоставили Линли возможность пристально изучить этого человека. Ему давно миновало пятьдесят лет, и наружность телеведущего отнюдь нельзя было назвать красивой. Он выглядел как-то странно, утрированно, точно карикатура на самого себя: лысый, лишь узкая полоса волос обрамляет макушку да спереди на лоб падает густой локон. Нос чересчур велик, глаза и рот слишком малы, лицо резко сужается от лба к подбородку, превращаясь в перевернутый вершиной вниз треугольник. Высокий и тощий, одежда – весьма недешевая, из твида ручной работы, отметил Линли – висит мешком. Из рукавов торчат длинные руки, завершающиеся крупными кистями с узловатыми костяшками. Кисти желтые, пальцы и на правой, и на левой руке сплошь в пятнах никотина.

Линли и Хейверс сели, Бирн простуженно откашлялся и сплюнул в платок, после чего привычно закурил сигарету. Рена взяла со столика возле дивана пепельницу и правой рукой подставила ее Бирну. Левой рукой она ласково касалась его бедра

– Разумеется, вы понимаете, что мы пришли к вам в связи с Мэттью Уотли, – произнес Линли. – в расследовании постоянно всплывает ваше имя. Нам известно, что Мэттью был усыновлен, что усыновление организовали лично вы, мы знаем также, что один из родителей мальчика– китаец. Нам неизвестно, однако…

Бирн прервал Линли кашлем. Едва справившись с приступом, он заговорил, перебивая: