Пять поросят - Кристи Агата

– Вы имеете в виду присутствие Эльзы Гриер?

– Да!

– Что вы думаете об Эльзе Гриер?

– У меня о ней нет никакого впечатления. Молодая женщина, лишенная каких-либо принципов.

– Она была слишком молодой?

– Вполне зрелой, чтобы знать, как нужно себя вести. Я не нахожу для нее никакого оправдания. Абсолютно никакого!

– Она влюбилась в него, я полагаю…

Мисс Уильямс высокомерно перебила его:

– Влюбилась в него! Но мне хотелось бы думать, мсье Пуаро, что, какими бы ни были наши чувства, мы должны ими управлять, оставаться в рамках пристойности. Во всяком случае, мы обязаны управлять своими поступками. У этой девушки не было и тени моральных принципов. Тот факт, что мистер Крейл человек женатый, ничего для нее не значил. Совершенно бесстыдная в своих поступках, слишком решительная и слишком холодная. Возможно, она была плохо воспитана. Это единственное оправдание, какое я могу для нее найти.

– Смерть Крейла была, конечно, для нее тяжелым ударом…

– О да! Но ведь только она тому виной. Я не захожу так далеко, чтобы оправдывать убийство, мсье Пуаро, но если у кого-то и могли не выдержать нервы, то именно у Кэролайн Крейл. Скажу вам искренне – иногда мне хотелось убить их обоих. И его, и ту бесстыдницу. Так афишировать свои отношения перед миссис Крейл! Каково ей было выслушивать всю эту гадость!.. Эмиас Крейл заслужил свою судьбу! Ни один муж не должен поступать по отношению к жене так, как делал это он. Его смерть – справедливое наказание…

– Вы слишком строги…

Женщина с неспокойными серыми глазами посмотрела на него:

– Я слишком строга, когда речь идет о браке. Та страна, где институт брака не уважается и не поддерживается, неизбежно деградирует. Миссис Крейл была любящей и верной женой. Муж ее издевался над ней, умышленно привел свою любовницу в дом. Он получил по заслугам. Он безжалостно разжигал чувства у миссис Крейл… Всякое терпение имеет пределы, так что я лично не осуждаю ее.

– Он вел себя довольно плохо, я понимаю. Но не забывайте, что он был великий художник.

Мисс Уильямс вспыхнула:

– О да! Это всегда служит оправданием, особенно теперь. Художник! Оправдание для всякой распущенности, пьянства, скандалов. И скажите на милость: какой, собственно, художник был мистер Крейл, в конце концов? Возможно, несколько лет его живопись будет в моде, но недолго. Если уж на то пошло, то ведь он даже не умел рисовать! Перспектива у него была ужасна. И анатомия неправильна. Я кое-что понимаю в живописи, мсье Пуаро. Для тех, кто знает и восхищается великими мастерами, мазня мистера Крейла – лишь забавный курьез. Несколько пятен, разбросанных там и сям, никакой композиции, никакого рисунка… Нет, – она покачала головой, – не требуйте от меня, чтобы я восхищалась живописью мистера Крейла.

– Две его картины выставлены в галерее Тэйт, – напомнил Пуаро.

Мисс Уильямс презрительно фыркнула:

– Возможно. И одна из скульптур мистера Эпстайна[5], если я не ошибаюсь, тоже там.

Пуаро понял, что этим высказыванием мисс Уильямс предлагает прекратить обсуждение темы искусства.

– Вы были вместе с мадам Крейл, когда она нашла Эмиаса Крейла мертвым?

– Да. Мы вышли вдвоем из дому после завтрака. Анджела оставила после купания свой пуловер на пляже или в беседке, она всегда обращалась со своими вещами довольно небрежно. Я рассталась с миссис Крейл у ворот «батареи», но она сразу же позвала меня назад. Я считаю, что к тому времени мистер Крейл был мертв уже более часа. Мы застали его на скамье, возле мольберта.

– Это ее сильно потрясло, не так ли?

– Что именно вы хотите сказать, мсье Пуаро?

– Я спрашиваю: какое впечатление произвела она на вас в тот момент?

– Понятно. Да, она была в полном замешательстве. Она послала меня позвонить врачу. Собственно, мы не были уверены, что он мертв. Предположили, что это приступ каталепсии.

– Это она подсказала такую возможность?

– Не помню…

– И вы пошли звонить?

– На полпути я встретила Мередита Блейка, передала ему это поручение и возвратилась к миссис Крейл. Я боялась, что она потеряет сознание.

– И она была в беспамятстве?

Миссис Уильямс сказала жестко:

– Миссис Крейл вполне владела собой. В отличие от нее мисс Гриер устроила чрезвычайно неприятную истерическую сцену.

– Какую сцену?

– Она пыталась напасть на миссис Крейл.

– Вы хотите сказать, что она считала мадам Крейл виновной в смерти мужа?

Мисс Уильямс несколько минут раздумывала.

– Нет, тогда она не могла быть в этом уверена. Это… это… ужасное подозрение еще не пришло ей в голову. Мисс Гриер только крикнула ей: «Это ваших рук дело, Кэролайн! Вы убили его! На вас лежит вина!» Она не сказала «вы отравили его», но, мне показалось, она хотела это сказать.

– А миссис Крейл?

Мисс Уильямс беспокойно задвигалась:

– Не будем лицемерами, мсье Пуаро. Я не могу вам сказать, что чувствовала и думала на самом деле в тот час миссис Крейл. Был ли это ужас от содеянного или…

– Вы думаете, что было именно так?

– Нет, нет! Я не могу это утверждать. Она стояла окаменевшая. И… как мне кажется, испуганная. Да, я убеждена: испуганная. Но это вполне естественно.

Эркюль Пуаро сказал недовольно:

– Да, пожалуй, это вполне естественно. Какую мысль она высказала официально в связи со смертью мужа?

– Самоубийство. Она с самого начала довольно категорично заявила, что это могло быть только самоубийство.

– А вы что ей сказали?

– Мсье Пуаро, имеет ли значение, что я ей сказала?

– Да, я считаю, что имеет.

– Не понимаю почему…

Его выжидание действовало на нее гипнотизирующе, и она молвила с сожалением:

– Мне кажется, что я ей сказала: «Конечно, миссис Крейл, наверняка он покончил с собой…»

– Верили ли вы в то, что говорили?

Мисс Уильямс подняла голову и твердо сказала:

– Нет, не верила. Но я прошу вас понять, мсье Пуаро, что я была целиком на стороне миссис Крейл. Если хотите, мои симпатии принадлежали ей, а не полиции.

– Вы хотели, чтобы ее оправдали?

Мисс Уильямс ответила с вызовом:

– Да, хотела.

– Тогда вы разделяете чувства ее дочери?

– Я полностью разделяю чувства Карлы.

– У вас не будет возражений, если я попрошу вас письменно изложить в деталях ход трагедии?

– Для нее, чтобы она прочитала?

– Да.

Мисс Уильямс медленно проговорила:

– У меня нет никаких возражений. Она твердо решила вести расследование?

– Да. Хотя я считаю, что было бы лучше спрятать от нее правду…

Мисс Уильямс прервала его:

– Всегда лучше смотреть правде в глаза. Нет смысла уклоняться от несчастья, фальсифицируя события. Карла, наверное, была сильно потрясена, когда узнала правду. Теперь она хочет знать подробности трагедии. Мне кажется, что это естественное желание, присущее молодой, смелой женщине. Зная все, она сумеет забыть и займется своей собственной жизнью.

– Возможно, вы и правы.

– Я убеждена, что права.

– Но, видите ли, есть еще кое-что. Она не просто хочет знать правду. Она хочет доказать, что ее мать не виновна.

– Бедное дитя!

– Вы так думаете?

Мисс Уильямс ответила:

– Теперь я понимаю, почему вы сказали, что было бы лучше ей никогда не знать правды. И все же я считаю, лучше, если она ее будет знать. Естественно, она надеется установить невиновность матери. И какой горькой ни была бы правда, я думаю, после того, что услышала от вас о Карле, она достаточно мужественна, чтобы встретить правду не содрогнувшись.

– Вы уверены, что это будет именно такая правда?

– Я вас не понимаю…

– Вы не усматриваете никакого изъяна в предположении о виновности миссис Крейл?

– Не думаю, что утверждение о ее невиновности кем-либо воспринималось серьезно.

– И все же она утверждала версию самоубийства.

Мисс Уильямс ответила:

– Несчастная женщина должна была что-то говорить.

– Знаете ли вы, что перед смертью мадам Крейл оставила своей дочери письмо, в котором торжественно клянется в невиновности?

Мисс Уильямс пристально поглядела на него.

– Лишняя забота с ее стороны.

– Вы считаете?

– Да, безусловно. А вы сентиментальны, как и большинство мужчин…

Пуаро прервал ее раздраженно:

– Я не сентиментален.

– Мсье Пуаро, иногда существует то, что я назвала бы ошибочной сентиментальностью. Зачем человек пишет подобную ложь в такую торжественную минуту? Для того, чтобы избавить своего ребенка от страданий. Так поступили бы многие женщины. Но я не ожидала этого от миссис Крейл. Она была смелая женщина и честная. Нисколько не похоже на нее – просить девушку не осуждать ее.

Пуаро почти в отчаянии сказал:

– Следовательно, вы даже не допускаете, что Кэролайн Крейл писала правду?

– Нисколько!

– И тем не менее вы любили ее?

– Я любила ее. Я питала к ней большую любовь и глубокую симпатию.

– Тогда…

Мисс Уильямс с большим удивлением посмотрела на него.