Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей

– Скажите, а вы знаете, наверно, где он, этот шоферюга, живет, работает?

Воскобойников усмехнулся и перелистнул пару страниц в блокнотике.

– Запоминай. Водителя звать Валентинов Илья Валерьевич. Адрес его на то время, на восемьдесят пятый год, был такой: проспект Мира, двенадцать, корпус два, квартира двенадцать.

– Двенадцать, два, двенадцать, – повторил Арсений. – Проспект Мира, Валентинов Илья Валерьевич.

– Ну, может, хватит тебе на первый раз? – насмешливо спросил следователь. – А то растрясешь по дороге все данные? До дома не довезешь.

– Ничего, у меня память хорошая… Неужели вы больше никого тогда не подозревали?

– Мы подозревали всех. Всю капитоновскую семью в первую очередь. И маманю – тещу твою несостоявшуюся – Ирину Егоровну, и Евгения Сологуба держали в уме, и даже сожительницу твою Анастасию. И другую сожительницу твою, случайную, – Милену Стрижову… Но ни у кого из них не имелось отчетливых мотивов для того, чтобы совершить столь изощренное преступление. Ни против одного из них не было никаких улик. А практически у всех имелось алиби… У Милены, как и у тебя, впрочем, алиби тоже не было. А вот теперь выяснилось, что и у нее тоже – имеется… Так что мое мнение такое: или ты Капитоновых убил, или – кто-то посторонний. А если не ты – то кто-то чужой. Не Стрижова, не Сологуб, не Капитонова Ирина Егоровна и не Капитонова Анастасия…

– Я понял.

– Понял? Хорошо. Ну ладно, будем считать, что на сегодня ты наш с Геннадием допрос закончил, – следователь опять деланно рассмеялся. – Ну, давай, бумажонку-то подписывай.

Воскобойников протянул Арсению бумагу – «договор с нечистой силой», как тот успел окрестить ее про себя. Протянул и ручку – простую шариковую, за тридцать копеек. Весь вид Воскобойникова (а также вид вроде бы равнодушно отвернувшегося Геннадия) говорили, что не происходит ничего особенного: так, пустая формальность. «А, может, и в самом деле пустая формальность?»

И Арсений положил лист на журнальный столик, среди фужеров и лимона – и подписал.

– Чудненько, – проговорил следователь, немедленно выхватил бумажку и передал равнодушному Геннадию. Его выдавала только некоторая поспешность в движениях. Геннадий немедленно спрятал расписку в дипломат.

– Если что – как мне вам звонить? – спросил Арсений.

– А нам не надо звонить, – ответствовал Воскобойников. – Если понадобишься, мы сами тебя найдем. Я найду или Геннадий. Коньячку махнешь на посошок?

– Нет, благодарствуйте.

– Ну, а мы еще посидим, выпьем. Приятно было снова повидаться в менее официальной, чем четыре года назад, обстановке.

Следователь выглядел повеселевшим. То ли его грела мысль, что сейчас они с Геннадием спокойно, без помех уберут остаток коньяка, то ли он радовался, что комитет в своей отчетности обрел в лице Арсения новую единицу в графе «негласные сотрудники».

Однако Арсений не знал и предположить не мог, что Воскобойников радуется и потому, что у него есть еще один подозреваемый, и самый серьезный – Иван Саввич Боровко. А он о нем даже ни словом в разговоре с Челышевым не упомянул.

Ивана Саввича Боровко, когда-то работавшего вместе с Капитоновыми, отсидевшего по навету последнего в сталинских лагерях, на всякий случай продержали в восемьдесят пятом полгодика на принудительном лечении. Теперь Боровко проживал себе спокойно на пенсии в подмосковном городе Загорске. И еще вдобавок поддерживал контакты со всякой швалью – с Межрегиональной группой, с академиком Сахаровым и женой его Боннэр, с «хельсинской группой»…

«Да, Боровко, – подумал следователь. – Вот кто реально мог зарезать тогда, четыре года назад, кандидата в члены ЦК Егора Ильича Капитонова и его супругу. И как полезно было б, когда бы именно этот Боровко их зарезал!… Какая при этом интересная выстраивалась бы комбинация: сумасшедший убийца – в компании с демократами всех мастей!…»

Но ни о чем об этом Воскобойников Арсению не сказал. Он сдал парню, в обмен на подписку о сотрудничестве, пустышку: никому не нужного охранника-пенсионера с дикой фамилией Сивоглотов, да давно забытого всеми шофера Валентинова… Кому они, право, нужны – отработанный материал, ложные следы!…

…Арсений вернулся домой около четырех. Накупил по пути продуктов.

Дома у него было пусто, прибрано, чисто. Раскладушка собрана. Белье лежит аккуратной стопкой. Стол снова переехал на место, на кухню. Посуда вымыта и составлена в шкафчик. Но в квартире – никого нет. А на кухонном столе лежит короткая записка:

Я не могу быть с тобой. Вернулась к мужу. Прости, Сеня.

Чего-то подобного он ожидал. Но, черт возьми, так просто он сдаваться не собирался.

Следить за Настей оказалось легко.

Ровно в восемь утра Николенька вывел маму во двор. Именно – он, и именно – вывел. Настя шла не спеша, задумчиво – а малыш тянул ее за руку, торопил, теребил, сыпал тысячей детских вопросов:

– Мам, а почему самолет, когда летит, крылышками не машет? Птицы – вон как машут, – Николенька тыкал пальчиком в ленивую ворону.

– Не показывай пальцем! – сердилась Настя. – У него внутри – мотор, за счет него и летит.

– Но у птицы – тоже мотор, раз у нее сердце есть, – сердился мальчик. – Ты сама говорила, что сердце – это вечный двигатель.

Сеня (он шел за ними в пяти шагах) не удержался от улыбки. Ну и морока с неразумными чадами! Как вот ему объяснить? Интересно, что Настя придумает…

Но той сегодня было явно не до объяснений.

– Николай, не шуми. Я тебе дома в детской энциклопедии про самолет прочитаю.

– Ага, не знаешь, – констатировал мальчик. – А еще в университете учишься!

– Коля, прошу тебя, помолчи, – взмолилась Настя. – У меня голова болит…

– Это от коньяка, – со знанием дела заключил ребенок. – Я видел, как ты вчера коньяк пила.

А Сеня снова улыбнулся: молодец, Николенька, – зубастый парень. Весь в отца…

Продолжение диалога он решил не слушать: и так подошел слишком близко. Как бы Настя случайно не обернулась – или шустроглазый сынок его не приметил.

Сеня замедлил шаг и теперь наблюдал за Настей издали. Видел, как она провела мальчика через калитку детского садика… как минут через десять вышла обратно – но не одна, а в компании толстой тетки.

«Только тебя мне не хватало!» – пробурчал Сеня.

Тетка, кажется, куда-то Настю звала. Жестикулировала, махала рукой в сторону ряда магазинов. Но Настя – повезло ему! – отрицательно покачала головой, распрощалась с родительницей и направилась в сторону дома.

Тут Сеня ее и подстерег. Подкрался сзади, взял под локоток:

– Одну минутку, гражданочка…

«Гражданочка» резко обернулась.