Часы - Кристи Агата

– И в это время мисс Пебмарш была дома?

– Нет, она еще не вернулась. Мисс Пебмарш обычно приходит между двенадцатью и половиной первого, но не всегда.

– А когда она ушла из дому?

– Еще до моего прихода – то есть до десяти.

– Благодарю вас, миссис Кертин.

– Странная история с этими часами, – заметила женщина. – Может, мисс Пебмарш купила их на распродаже. Судя по вашим словам, выглядят они довольно чудно́.

– А мисс Пебмарш часто посещает распродажи?

– Месяца четыре назад мисс Пебмарш купила на распродаже шерстяной ковер в очень хорошем состоянии. Она сказала мне, что он стоил дешево. Кроме того, мисс Пебмарш приобрела там несколько плюшевых занавесок. Конечно, их пришлось немного подрезать, но выглядели они как новые.

– Но мисс Пебмарш не покупала на распродажах всякие безделушки, картинки, фарфор и тому подобное?

Миссис Кертин покачала головой:

– Насколько я знаю, нет, хотя, конечно, на этих распродажах увлекаешься и хватаешь что попало, а когда вернешься домой, то думаешь: «Что я буду с этим делать?» Однажды я купила шесть банок джема. Если бы я сама его приготовила, это обошлось бы дешевле. А чашки и блюдца лучше покупать на рынке по средам. – Миссис Кертин уныло покачала головой.

Чувствуя, что больше из нее ничего не вытянешь, инспектор удалился. Эрни тотчас же внес свой вклад в обсуждавшуюся тему.

– Убийство! Вот здорово! – воскликнул он.

Освоение космоса полностью было вытеснено сегодняшним потрясающим событием.

– А мисс Пебмарш не могла сама его прикончить? – с энтузиазмом осведомился он.

– Не говори глупости, – ответила ему мать. Внезапная мысль мелькнула у нее в голове. – Интересно, должна ли я была ему рассказать…

– О чем рассказать, мама?

– Ладно, не важно, – махнула рукой миссис Кертин. – В конце концов, это не имеет никакого значения.

Когда мы съели два недожаренных бифштекса и запили их пивом, Дик Хардкасл с наслаждением вздохнул и заявил, что чувствует себя куда лучше.

– К черту мертвых страховых агентов, таинственные часы и истеричных девушек! Давай поговорим о тебе, Колин. Я думал, что ты покончил с делами в этой части света, и вдруг вижу тебя шатающимся по задворкам Кроудина. Уверяю тебя, что в Кроудине морскому биологу делать нечего.

– Не насмехайся над морской биологией, Дик. Это весьма полезная наука. Малейшее упоминание о ней так отпугивает собеседников, что они тут же прекращают говорить на эту тему и тебе не приходится давать дополнительных объяснений.

– И таким образом ты не боишься себя выдать?

– Ты забываешь, – холодно произнес я, – что я в самом деле морской биолог и получил ученую степень в Кембридже. Правда, не слишком высокую, но все-таки степень. Морская биология – очень интересная наука, и когда-нибудь я снова ею займусь.

– Ну, я-то знаю, чем ты занимаешься в действительности, – сказал Хардкасл. – И поздравляю тебя с успехом. Процесс Ларкина начнется через месяц, не так ли?

– Да.

– Удивительно, что он смог так долго сбывать товар. Ведь кто-то должен был его заподозрить.

– Это не так просто. Когда вбиваешь себе в голову, что твой знакомый – отличный парень, тебя нелегко будет переубедить.

– Наверное, он был очень умен, – заметил Дик.

Я покачал головой:

– Не думаю. По-моему, он только делал, что ему говорили. Ларкин имел доступ к очень важным документам. Он приносил их туда, где их фотографировали, а потом возвращал на место. Организовано это было недурно. Обычно Ларкин ходил на ленч каждый день в разные кафе. Мы предполагаем, что он вешал свое пальто рядом с точно таким же, – хотя владелец последнего не всегда оказывался тем, кто ему нужен. Потом оба пальто меняли местами, но человек, который это проделывал, никогда не говорил с Ларкином, а Ларкин никогда не говорил с ним. Нам бы хотелось побольше узнать о механике этого дела. Все было великолепно спланировано, с точным расчетом времени. Да, у кого-то неплохо работала голова.

– И поэтому ты все еще околачиваешься вокруг военно-морской базы в Портлбери?

– Да, кончики этой истории мы обнаружили и в Лондоне, и в Портлбери. Мы знаем, когда, где и как Ларкин получал свой гонорар. Но это не все. Где-то находится мозг всего предприятия, оставляющий следы, которые семь или восемь раз сбивали нас с толку.

– А чего ради Ларкин этим занимался? – с любопытством спросил Хардкасл. – Он что – политикан-идеалист? Пытался самоутвердиться? Или просто загребал деньги?

– Ларкин отнюдь не был идеалистом, – ответил я. – По-моему, он делал это исключительно ради денег.

– Так почему вы не поймали его гораздо раньше? Он ведь тратил деньги, а не копил их.

– Нет, он только и делал, что швырялся деньгами. Откровенно говоря, мы арестовали его немного скорее, чем рассчитывали.

Хардкасл понимающе кивнул:

– Ага! Разоблачив Ларкина, вы начали его использовать?

– Более или менее. До того как мы напали на след Ларкина, ему удалось передать немало важной информации, поэтому мы позволили ему продать еще кое-какие сведения, на вид также достаточно ценные. На нашей работе часто приходится прикидываться дураками.

– Не думаю, чтобы твоя работа мне понравилась, – задумчиво промолвил Хардкасл.

– Да, она не такая захватывающая, как иногда считают, – сказал я. – В действительности это довольно скучноватое занятие. К тому же, находясь на секретной службе, особенно остро ощущаешь, что в наши дни никаких секретов вообще не существует. Мы знаем их секреты, и они знают наши. Очень часто наши агенты оказываются одновременно их людьми и наоборот. От этого постоянного двухстороннего надувательства в конце концов можно сойти с ума! Иногда мне кажется, что все осведомлены о секретах противника, но договорились притворяться, будто ничего не знают.

– Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, – кивнул Хардкасл и с любопытством посмотрел на меня. – Мне ясно, почему ты до сих пор шатаешься в Портлбери. Но ведь Кроудин в добрых десяти милях оттуда.

– В данный момент я занимаюсь полумесяцами, – ответил я.

– Полумесяцами? – удивился Хардкасл.

– Да. А иногда лунами – новыми, восходящими – и тому подобным. Я начал свои поиски в Портлбери. Там есть пивная «Серп луны». Я потратил на нее немало времени, так как название звучит великолепно. Затем в местечке, именуемом Симид, я обнаружил «Луну и звезды», «Восходящую луну» и «Крест и полумесяц». Это ни к чему не привело, и я забросил луны, перейдя к полумесяцам. Несколько улиц с таким названием имелись в Портлбери – Лэнсбери-Крезент, Олдридж-Крезент, Ливермид-Крезент, Виктория-Крезент.

Я бросил взгляд на ошеломленную физиономию Дика и расхохотался:

– Не делай недоуменного лица, Дик. Я добыл кое-что, с чего можно начать.

Вытащив бумажник, я достал оттуда листок и протянул ему. Это был бланк гостиничной писчей бумаги, на котором был нацарапан рисунок:

– Нашли в бумажнике у Хэнбери – отличного парня, солидно поработавшего по делу Ларкина. В Лондоне он попал под машину – номера никто не заметил. Видимо, Хэнбери набросал или скопировал этот рисунок, считая его важным. Быть может, ему в голову пришла какая-то идея или он видел или слышал что-то связанное с полумесяцем, числом 61 и инициалом «W»? После смерти Хэнбери я взял на себя его работу. Я все еще не знаю, что именно ищу, но уверен: тут есть что искать. Непонятно, что означает 61 и «W». Я начал действовать за пределами Портлбери. Три недели упорного и неблагодарного труда. Кроудин входит в мой маршрут. Честно говоря, Дик, я не ждал многого от этого места. Здесь только один полумесяц – Уилбрэхем-Крезент. Подходит к букве «W», верно?[5] Я собирался пройтись по этой улице и заглянуть в дом 61, прежде чем получить от тебя информацию о его обитателях. Вот что я делал сегодня на Уилбрэхем-Крезент, хотя дом с таким номером так и не нашел.

– Как я тебе говорил, в доме 61 проживает местный архитектор.

– Да, но я ищу совсем не то. У него нет иностранной прислуги?

– Возможно, есть. В наши дни ее нанимают многие. Завтра я проверю, и, если у них иностранная служанка, мы ею займемся.

– Спасибо, Дик.

– Завтра я должен допросить обитателей двух домов, соседних с домом 19. Может быть, они видели, как кто-то туда входил. Думаю также проверить дома позади дома номер 19, чьи сады примыкают к нему. По-моему, дом 61 как раз находится за домом 19. Если хочешь, могу взять тебя с собой.

Я охотно принял предложение:

– Я буду твоим помощником, сержантом Лэмом, и возьму на себя стенографирование.

Мы условились, что я явлюсь в участок завтра в девять тридцать утра.

На следующее утро я прибыл точно в назначенное время и застал своего друга вне себя от ярости.

Когда Дик отпустил злополучного подчиненного, я деликатно осведомился, что произошло.

Несколько секунд Хардкасл, казалось, был не в силах произнести ни слова. Затем он выпалил: