Игра Нептуна - Варгас Фред

– В статье говорится о трех колотых ранах. Нож?

– Шило.

Адамберг помолчал.

– Необычное орудие убийства, – прокомментировал он.

– Не сказал бы. Бездомные таскают с собой кучу хлама. Они открывают шилом консервные банки, вскрывают замки. Не морочьте себе голову, комиссар, гарантирую вам, это он.

– И последнее, майор… – Адамберг заторопился, чувствуя, что Трабельман начинает терять терпение. – Шило новое?

На другом конце воцарилось молчание.

– Как вы узнали? – с подозрением в голосе спросил Трабельман.

– Так я прав?

– Да. Но что это меняет?

Адамберг прижал кулак ко лбу и уставился на газетный снимок.

– Окажите мне любезность, Трабельман, пришлите фотографии тела – раны крупным планом.

– С чего бы мне это делать?

– Потому что я прошу вас самым почтительным образом.

– И все?

– Я не перехвачу ваше дело, – повторил Адамберг. – Даю слово.

– Что вас беспокоит?

– Одно воспоминание из детства.

– Тогда ладно. – Трабельман сдался так неожиданно, как будто, упомянув детские воспоминания, Адамберг произнес волшебное слово.

Неуловимый ремонтник прибыл наконец по назначению – как и четыре фотографии от майора Трабельмана. На одной – вид сверху, крупный план – были хорошо видны раны молодой жертвы. Адамберг теперь вполне мог сам разобраться с электронной почтой, но без помощи Данглара не знал, как увеличить изображение.

– Что это? – пробормотал капитан, садясь на стул Адамберга, к компьютеру.

– Нептун, – с кривой улыбкой ответил Адамберг. – Оставляет свой фирменный знак на синих морских волнах.

– О чем вы? – повторил Данглар.

– Вы все время задаете мне вопросы, но вам никогда не нравятся мои ответы.

– Я предпочитаю знать, с чем имею дело, – заявил Данглар.

– Три раны, оставленные Трезубцем в Шильтигеме.

– Трезубцем Нептуна? Опять ваша навязчивая идея?

– Это убийство. Девушку убили тремя ударами шила.

– Это прислал Трабельман? У него забрали дело?

– Вовсе нет.

– Что же тогда?

– Не знаю. Ничего не смогу вам сказать, пока не увижу увеличенных снимков.

Данглар нахмурился и взялся за дело. Он ненавидел это «не знаю» Адамберга, которое много раз заводило его на зыбкую почву, а иногда и прямиком в болото. Данглар опасался, что в один прекрасный день Адамберг увязнет в этой тине телом и душой.

– Я читал, что они взяли убийцу, – сказал он.

– Да. С орудием преступления и отпечатками.

– Так что вас не устраивает?

– Одно детское воспоминание.

Этот ответ не успокоил Данглара – в отличие от Трабельмана он еще больше встревожился. Данглар поставил на максимальное увеличение и запустил печать. Адамберг с жадным нетерпением следил за пыхтящей машиной. Он схватил страницу за уголок, помахал ею в воздухе и зажег лампу, чтобы рассмотреть получше. Данглар с недоумением следил за тем, как комиссар взял длинную линейку, что-то измерил, провел черту, отметил точками кровавые отверстия, начертил параллельную линию, снова измерил. Закончив, Адамберг отбросил линейку и принялся шагать по комнате с фотографией в руке. Когда комиссар обернулся, Данглар прочел на его лице удивление и боль. Данглар впервые видел эти простые человеческие чувства на невозмутимом лице Адамберга.

Комиссар достал чистую папку, вложил туда документы и аккуратно надписал: «Трезубец № 9» с вопросительным знаком. Ему необходимо съездить в Страсбург и взглянуть на тело, хоть это может затормозить подготовку командировки в Квебек. Он решил перепоручить все дела Ретанкур – она доскональнее всех знала этот проект.

– Проводите меня домой, Данглар. Если вы не увидите собственными глазами, не поймете.

Данглар сходил в свой кабинет за большим черным кожаным портфелем, который придавал ему вид то ли преподавателя английского колледжа, то ли священника «в штатском», и последовал за Адамбергом. Комиссар остановился рядом с Ретанкур.

– Мне нужно встретиться с вами в конце дня, – сказал он. – Хочу вас малость припахать.

– Конечно, шеф, – ответила Ретанкур, не поднимая глаз. – Я дежурю до полуночи.

– Прекрасно, тогда до вечера.

Адамберг был уже в коридоре, когда услышал грубый смех бригадира Фавра и его гнусавый голос.

– Он хочет ее припахать, – хихикнул Фавр. – Настал твой день, Ретанкур, цветок невинности наконец будет сорван. Наш патрон родился в Пиренеях и в горы карабкается лучше всех. Суперпрофессионал по части неприступных вершин.