Таможня дает добро - Воронин Андрей

— Знаю.

— У меня есть покупатель, конкретный покупатель, с деньгами. Мы можем получить наличные и разделить все на троих. Это каждому по миллиону. Представляешь, каждому по миллиону?

— Чего так мало? И почему мы должны делить на троих, когда я могу один завладеть всем?

— Без меня ты не продашь, только я и мой компаньон знаем покупателя.

— Логично, — сказал Сергей, — ты все рассчитал.

— Да–да, я все рассчитал, — Барановский волновался, и больше всего его пугало то, что этот «отморозок» может запросто всадить ему пулю в лоб. И тогда ему, Барановскому, уже не будут нужны ни металл, ни деньги, все в одну секунду потеряет смысл.

— Ну как тебе мои условия? — сказал Муму, правой рукой подавая трубку радиотелефона. — Звони своим людям и скажи, что я тебя взял в заложники. И если они не выпустят Тамару, я всажу в тебя все те пули, что остались в обойме.

Барановский принял трубку радиотелефона, тяжело задышал, засопел, по лицу покатились крупные капли пота. Сдернул с лица очки, испуганно заморгал.

Но он пока еще не потерял присутствия духа, его мозг соображал.

— Знаешь что, Дорогин, давай переиграем. Бесполезно звонить, твою женщину на меня никто менять не станет.

— Это еще почему? Разве ты дешево стоишь?

— Никто не стоит тех денег, которые дадут за металл. За такие деньги убивают не задумываясь, ты это знаешь.

— Тогда давай сделаем по–другому: ты мне скажешь, где она, мы с тобой поедем и освободим ее.

— Нет. У меня другое предложение: давай разделим деньги, разделим на троих. С тобой и моим компаньоном. Худой мир лучше войны.

— Пока деньги меня не интересуют, мне надо освободить Тамару.

— Чего ты упрямишься? Заладил одно и то же! Освободят ее, когда металл окажется у меня.

— Долго ждать, — сказал Сергей.

— Что значит долго ждать?

— Ты же понимаешь, металл у меня не здесь, я оставил его у границы.

Глава 19

У Дорогина с Барановским состоялся долгий разговор. Но, если у людей есть желание договориться, они всегда приходят к компромиссу. Коля Сильнов и Овчаренко ждали босса у машины, и им строго–настрого было запрещено подходить к дому, тем более заходить в него. Охранников удивило, что их хозяин, человек, готовый выхватить оружие ни с того ни с сего, на этот раз вышел с пустыми

руками.

По его лицу охранники догадались, разговор был тяжелым. Иногда на лице Барановского появлялось удивительное выражение, понятное только охранникам, ведь они его знали давно и каждую гримасу на его немного одутловатом лице могли прочесть как раскрытую книгу. Рука Овчаренко была перевязана, но продолжала кровоточить.

— Ты как? — спросил у охранника Барановский.

— Я ни при чем, — сказал Овчаренко, — все пчела. Самая обыкновенная, мать ее… Села прямо на глаз… А если бы укусила?

— Слушай, знаешь, что было бы, может,лучше?

— Если бы она тебя в глаз укусила.

— Кость не задета? — в некоторой степени участливо осведомился Муму.

— Нет, но кровища хлещет, как из кабана.

— Это ничего, бывает хуже. Съезди к врачу, пусть перевяжет.

— Да–да, — сказал Барановский. К чему это относилось, охранники так и не поняли.

— Куда едем? — спросил Сильнов.

— Вы, ребятки, только за оружие не хватайтесь, сидите тихо. Давайте к городу, а там возьмете тачку. Дальше мы поедем вдвоем. И никуда не звонить! Я вас сам найду, понятно?

Услышать подобное охранники не ожидали. Но делать ничего не оставалось, босс приказал, надо выполнять. Когда машина находилась у кольцевой, Барановский увидел несколько частников, стоящих у автобусной остановки.

— Притормозите здесь. И вылезайте, доберетесь своим ходом. Деньги есть?

Охранники переглянулись. Барановский запустил руку в карман плаща, вытащил пачку денег в банковской упаковке и подал Сильнову.

— Это вам на таблетки и за тачку рассчитаться. Я сам вас найду.

— Мы же…

— Не ищите.

— А ты руку спрячь, — попросил Муму раненого Овчаренко.

— Ага, да–да, — Овчаренко перебросил кожанку через руку, скривился от боли.

— Все, ступайте, — резко приказал Барановский.

— Сам поведешь? — спросил у него Муму, когда

охранники уселись в частное такси.

— Я давно не водил, — признался Барановский.

— Тогда давай я. Садись. — Враги разговаривали вполне дружелюбно. Муму сел за руль джипа, повернул ключ, и машина понеслась сначала налево, затем направо.