Королева Юга - Перес-Реверте Артуро

В его голосе прозвучала настоящая боль. И упрямство. Некоторое время оба стояли, глядя на мерцающий вдали свет маяка.

– Нас могут скрутить обоих, – мягко сказала Тереса. – Крепко скрутить.

Поте Гальвес помолчал еще. Иногда молчание подводит итоги целой жизни. Искоса глянув на телохранителя, Тереса увидела, как он снова провел рукой по волосам и чуть ссутулился, повесив голову. Как большой медведь, подумала она. Преданный и бесхитростный. Покорный и решительный, готовый платить не торгуясь. Потому что правила есть правила.

– Ну, уж там как получится, хозяйка… В конце концов, не все ли равно, где умирать.

Он оглянулся и посмотрел на кильватерную струю «Синалоа», туда, где опустилось в море тело Тео Альхарафе с привязанным пятидесятикилограммовым свинцовым грузом.

– И хорошо, – прибавил он, – что иногда можно выбирать. Если можно.

Глава 17.

Мой стакан остался недопитым

Над Кульяканом, штат Синалоа, шел дождь, и дом в районе Чапультепек, казалось, был заключен в серую печаль, словно в большой воздушный пузырь. Будто существовала четкая граница между цветами и оттенками сада и свинцовыми тонами за пределами его. Самые крупные капли дождя растекались по стеклам длинными струйками, отчего все за окном выглядело волнистым, а зелень травы и кроны индийских лавров смешивались, расплываясь, с оранжевыми, белыми, лиловыми и красными пятнами цветов; однако все цвета умирали там, где вздымались высокие стены, окружающие сад. За ними существовала лишь размытая, унылая панорама, в которой за невидимым провалом русла Тамасулы едва можно было различить только две башни и большой белый купол собора, а дальше за ним, справа, выложенные желтыми изразцами башенки церкви Святилища Господня.

Тереса стояла у окна небольшой гостиной на втором этаже, хотя полковник Эдгар Ледесма, заместитель командующего Девятой военной зоной, убеждал ее не делать этого. Каждое окно, сказал он, глядя на нее своими холодными глазами опытного и ко всему привычного военного, – это шанс для снайпера. А вы, сеньора, приехали сюда не для того, чтобы давать шансы кому бы то ни было. Полковник Ледесма достойно нес свои пять десятков прожитых лет: полевая форма, очень коротко, как у молоденького солдатика-новобранца, подстриженные волосы, корректное, приятное обращение. Но Тереса была уже по горло сыта ограниченным обзором из окон первого этажа, большой гостиной, обставленной вычурной мебелью вперемешку со стеклом, пластиком и кошмарными картинами на стенах (дом был реквизирован у одного наркобарона, сейчас отбывавшего срок в Пуэнте-Гранде), террасой и крыльцом, откуда были видны только кусочек сада и пустой бассейн. Сверху же она угадывала вдали очертания города Кульякан, дополняя их тем, что хранила в памяти. А еще ей был виден один из федералов, несших службу внутри ограды: в фуражке и непромокаемом плаще, натянутом на пуленепробиваемый жилет, с автоматом Р-15 в руках, он курил, прислонившись спиной к стволу мангового дерева, под кроной которого прятался от дождя. Значительно дальше, за воротами, выходящими на улицу Генерала Анайи, виднелся армейский фургон, а рядом – зеленые силуэты двух солдат, охранявших его в полном боевом снаряжении. Так предусмотрено соглашением, сообщил ей полковник Ледесма четыре дня назад, когда самолет «Лирджет», доставивший ее специальным рейсом из Майами (единственная остановка после Мадрида: ДЭА рекомендовал не делать никаких промежуточных посадок на мексиканской земле), приземлился в аэропорту Кульякана. Девятая зона брала на себя ответственность за общую безопасность, а за ближнюю отвечали федералы. Судебную полицию и дорожников решено было не привлекать, потому что обычно они оказывались более податливыми на подкуп, а некоторые довольно регулярно служили наркобаронам киллерами. Федералы также бывали неравнодушны к пачке долларов, однако элитная группа, доставленная из столицы (в нее запретили включать агентов, имеющих родственные или дружеские связи в Синалоа), как говорили, была неоднократно проверена в деле и доказала свою порядочность и эффективность. Что касается военных, не то чтобы они были абсолютно неподкупны, но их дисциплина и организованность повышали им цену. Военных труднее купить, а кроме того, их больше уважали. Даже когда они занимались в горах конфискациями, крестьяне считали, что они выполняют свою работу, не превращая ее в сведение счетов. Сам полковник Ледесма пользовался репутацией человека порядочного и твердого. К тому же от рук наркомафиози погиб его сын, молодой лейтенант. Это говорило само за себя.