Ночная бабочка. Кто же виноват? - Колычев Владимир

– Может, ты мне скажешь, что здесь происходит? – чуть ли не в панике спросил я у Сашки.

– Э-э, тут такое дело... В общем... Твой отец правильно говорит, ты еще молодой... Он еще не сказал, что ты красивый парень. Но это я тебе как женщина говорю...

– Как женщина ты тянешь резину! – резко осадил ее я.

– Ну, может быть...

– Что с Викой?

– А-а, ничего... Нормально все...

– Поехали к ней! – потребовал я.

– Ну, я не думаю, что она будет тебе рада... То есть будет, но если его не будет...

– Кого, отца?

– А-а, папы... Да, кстати, с отцом у нас беда. Ходить не может. На инвалидной коляске... А коляска у него импортная, знаешь, такая, с моторчиком...

Аркадий Васильевич волновал меня сейчас меньше всего на свете. Жаль его, конечно, но ведь он сам во всем виноват, не надо было студенток насиловать...

– Он что, не впустит меня в дом?

– Ну, не знаю. На него иногда находит. Может и матом обложить...

– Что, и Вику со мной не отпустит?

– А кто его спрашивать будет? Вика его уже не слушает. Куда хочет, туда и ходит... А ходит она туда, куда хочет... Как хочет, так и ходит...

Сашка не просто тянула кота за хвост. Она крутила его над головой как пращу – держала за хвост и крутила. Да так его крутила, что у меня у самого голова пошла кругом...

– Сашка! Не зли меня!.. Где Вика? Что с ней?

– Ну... Не знаю, как тебе сказать... Ты парень еще молодой, у тебя все впереди...

– Сашка!!!

– Чего ты орешь на меня, как контуженный!

– Я и есть контуженный! А ты меня злишь!.. Я хочу видеть Вику!

– Муж будет против...

– Плевать мне на мужа... Муж?! Ты сказала, муж?!

– Да, муж. Ты не ослышался...

– Чей муж?

– Ну не мой же!.. Викин муж... Замуж она вышла...

Я хотел что-то сказать, но не вышло. Как будто кто-то целый очищенный лимон в глотку по самые гланды вставил... Вика вышла замуж... Вика вышла замуж?! Вика вышла замуж!.. Этого не может быть!.. Я сидел, не в силах пошевелиться, с таким чувством, как будто у меня на голове коровью лепешку раздавили... Уж лучше бы гранату мне на голову без чеки положили. Раз-два, и я уже на небесах... или в аду... Хотя нет, ад – это моя жизнь. В Чечне был ад, вернулся и снова попал в ад. Из огня да в полымя...

– Так получилось, – сокрушенно развела руками Сашка. – Отец в больницу попал, она к нему ходила, а там с парнем одним познакомилась. У него там тоже кто-то лежал, ну, это не важно... Роман у них закрутился, а в марте она замуж за него вышла. Свадьба была, все такое...

Я хотел спросить про письма, но у меня, казалось, отнялся язык. Тогда я вопросительно глянул на Сашку. И она правильно все поняла.

– А письма я тебе писала... Ты в Чечню уехал, а Вика с Кентом закрутила. Ну, в смысле, с Иннокентием. Он парень веселый, сказал, что мне можно его Кентом называть. Ну, в детстве его так звали. Кент – сокращенно от Иннокентия... Ну, она в него влюбилась. Ей было не до тебя... А тут я узнала, что тебя на Кавказ отправили, а там какая-то война намечалась. Ну, я письмо тебе написала, как бы от Вики. Отцу твоему отдала. Корней Корнеевич иногда к моему отцу заезжал, ну, как врач. Я хотела адрес у него спросить, а он сказал, что следователь ко мне должен поехать. Ну, я быстро написала и передала письмо. А следователь только после Нового года поехал... Но ведь ты получил письмо?

Я кивнул. Смахнул рукой выступившие на глазах слезы и снова кивнул.

– Я подумала, что ты сдуру под пули полезешь, если узнаешь. А ты бы узнал, если бы справки стал наводить... А Корней Корнеевич видел, как Вика в машину к Иннокентию садилась. Он мог тебе сказать. Но я ему объяснила, что ты ее любишь. Сказала, чтобы он тебе не говорил. И письмо тебе написала, чтобы ты ничего не узнал...

Вот такие пироги. Пока я воевал, пока я кровь свою проливал, Вика любилась с каким-то Кентом. А тем временем Сашка писала мне за нее письма. Чтобы я не наделал глупостей, узнав страшную правду. А ведь мне даже руки накладывать на себя бы не пришлось. Достаточно было голову под снайперскую пулю подставить... Но сейчас-то пули над ухом не свистят, мины не рвутся. Вот и решили папа с мамой открыть сыночку глаза. Через Сашку...

– Не надо было, – закипая от злости, выпалил я. – Ничего не надо!..

Не свистят пули, не рвутся мины. Да, но есть и другие возможности свести счеты с этой жизнью. Петлю на шею, бритвой по венам... Я отправлюсь к своим пацанам. К Пашке, к Юрке, к Марату. Они меня поймут, утешат, подскажут, как мне жить дальше, вернее, как мог бы я жить дальше. А не хочу я дальше жить. Нет Вики, нет ничего... Я кровь проливал – свою и чужую, я хавал кровавое дерьмо полной ложкой, а тем временем какой-то урод развлекался с моей Викой, развлекался вообще. И сколько их, таких уродов, которые топчут баб, чьи парни воюют и умирают на полях сражений... Это их жизнь! Это чужая жизнь! Мне здесь не место...

– Суки! Твари! – теряя над собой контроль, взревел я.

И с такой силой ударил кулаками по столу, что перевернулась бутылка с шампанским... Точно так же перевернулась моя жизнь. Точно так же пенится моя перевернутая сущность... Но эта бутылка уже не может взорваться. А я взорвусь. Уже взрываюсь...

– Ненавижу! Ненавижу!!! – сдергивая скатерть со стола, взвыл я.

Увы, я уже не мог остановиться. Не мог и не хотел. Мне уже было все равно, что будет со мной. Свихнусь – и хрен с ним. Выброшусь с девятого этажа, забыв дернуть за кольцо парашюта, – значит, так и нужно... Да какой к черту парашют? Какое к черту кольцо? Нет ничего... Зато есть девятый этаж и твердый асфальт, который не оставит мне шансов.

Помнится, я снова что-то выкрикнул. В бешенстве вскочил с дивана, рванулся к окну, содрал штору. Но сзади меня схватил отец. Я ощутил на себе крепкую мужскую хватку, но это лишь больше разозлило меня. Я так резко и мощно крутнулся вокруг своей оси, что он не смог удержаться на мне и налетел на стол. В мутной пелене перед моими глазами всплыла вдруг Сашка. Маленькая, хлипкая, еще ребенок. Но пощечину мне вкатила она не по-детски мощную. Била резко, наотмашь – раз, второй... Если бы сейчас передо мной стоял мужчина, я бы стер его в порошок. Но меня била малолетняя девчонка. А ее я не мог ударить даже в бешенстве. Как будто кто-то когда-то поставил блокировку...

Чувство стыда всколыхнуло меня с такой силой, что подмяло под собой волну бешенства. Мутная пелена схлынула с глаз, ощетинившиеся извилины вошли в свое русло... Я посмотрел на Сашку, перевел взгляд на отца, на схватившуюся за голову мать.

– Простите... – через силу выдавил я.

И рванул в свою комнату. Закрылся изнутри, но Сашка каким-то непостижимым образом еще до того успела проникнуть в помещение.

– Уйди! – потребовал я.

Но она упрямо мотнула головой.

– Да?! Я уйду, а ты в окно сиганешь?

– Не сигану... – буркнул я и пластом рухнул на кровать.

– Тебе не стыдно?

– Ну, стыдно...

– Ты о родителях своих подумай. У них же, кроме тебя, никого нет!

– Я мог в Чечне погибнуть...

– Но ты же не погиб!.. Знаешь, как они за тебя переживали? Места себе не находили...

– А Вика переживала?

– Да, переживала... Спрашивала про тебя...

– Не подох ли я там, да? Это она спрашивала?..

Я почувствовал, как внутри меня поднимается новая волна.

– Дурак!..

– Как она могла?

– Влюбилась она, вот и смогла!..

– А я?

– Сердцу не прикажешь...

– Чушь!.. Я воевал! Я кровь проливал!..

Я снова выходил из себя. И только Сашка могла меня остановить. Не знаю как, но могла...

– Ну и что? Иннокентий тоже воевал. В Афганистане. Он даже орден показывал... ну, есть такой, в форме красной звезды. Он, кажется, так и называется, орден Красной Звезды...

Похоже, она добилась своего. Волна не улеглась, но больше не поднималась...

– Ну и что?

– А то, что не один ты такой герой...

– Ну и катись к своему Кенту!

– А ты прекрати истерику!

– У кого истерика?

– У тебя!.. Из-за какой-то бабы... Жил без нее раньше! И дальше будешь жить!

– Не буду!

Хлоп!.. Сашка ударила не сильно, но пощечина показалась мне вразумляющей. Впрочем, это не спасло ее руку от жесткого захвата. Я не хотел, чтобы она меня била.

– Ну, и что дальше? – морщась от боли, спросила она. – Бить будешь?

И снова она устыдила меня. И снова я затих. Отпустил ее руку, виновато потупил взгляд.

– Возьми себя в руки! Не один ты герой, понял?

– При чем здесь это?

– А при том, что с ума сходить не надо!.. Нет Вики, ну и черт с ней! Найдешь себе другую!.. Вон сколько по Москве красавиц ходит!..

– А не нужна мне другая...

– Все так говорят!..

– Кто все?.. Что ты знаешь о жизни?

Я вдруг с удивлением понял, что Сашка слишком мала для того, чтобы читать мне нотации. Вернее, знать-то я знал, что ей только-только пятнадцать исполнилось, знал, что она еще несмышленая. Но после того разноса, который она мне устроила, взял да забыл об этом. Ведь я слышал от нее слова не малолетней девочки, а мудрой женщины... Но ведь это не так. Она же еще глупая... Но почему тогда я смотрю на нее с опаской? Почему чувствую себя свирепым тигром перед лицом опытной дрессировщицы?..