Сгори дотла, моя звезда! - Колычев Владимир

– Когда пропали, не знаю, а пропажу вчера утром обнаружил.

– Значит, в ночь с пятницы на субботу… Ответственно заявляю, что этой ночью Михайлов был со мной. У него дача под Звенигородом, мы были там… Надеюсь, это не преступление?

– Может, он с кем-то по телефону общался?

– Общался, конечно. У него своя фирма, у него дела…

– С кем и о чем он говорил? – не унимался Артем.

– Товарищ лейтенант, может, вы все-таки успокоитесь! – начальственным тоном одернула его Варвара Карловна. – Не забывайтесь! Развели здесь балаган!.. Кто позволил вам врываться в мой дом?

Артем мог бы повинно свесить голову на грудь, но тогда он станет легкой для нее добычей. А сдаваться ему никак нельзя, иначе сожрет его Вештель и не поперхнется.

– Обстоятельства позволили! – высоко поднял он голову. – Мы с капитаном Крякиным ведем расследование, а вы ведете предательские игры за нашей спиной.

– Какие игры?

– Предательские!.. Даже если Михайлов – не преступник, все равно, роман с ним – предательство с вашей стороны.

– Не много ли ты на себя берешь, лейтенант?

– Ровно столько, сколько могу унести.

– Ну да, ну да, у тебя же папа – генерал.

– А вот папу моего трогать не надо. Мой папа здесь ни при чем. И, кстати сказать, он никогда не был «кротом». В отличие от некоторых…

– Это кто «крот», я? – возмутилась Вештель.

Артем выдержал ее негодующий взгляд, сам надавил на нее.

– Да, Варвара Карловна, вы – «крот»! Вы играете против своих. И это подло!

– Эх, Гончар, Гончар… – разволновалась она.

Дрожащими пальцами вынула из пачки сигарету, сама щелкнула зажигалкой, поскольку Артем и не думал угождать ей.

– Думаешь, я сама это не понимаю? – сдалась она.

– Тогда почему?

– Да потому что влюбилась!.. – Она закурила, затянулась так глубоко, что закашлялась. – Ты знаешь, что такое одиночество в мои годы?.. Не знаешь! И не узнаешь никогда. Потому что мужчина. А я – женщина, и мне иной раз от тоски выть охота, когда приходишь домой, а тебя ждет холодная постель… Ты думаешь, почему я Валентину поверила? Потому что Маша Светлова – такое же одиночество, как и я. А Лесогоров ее любит. И мужик он неплохой. Да она с радостью приняла его предложение. Чувства, интрига, карьера. У нее все впереди… И у нее все хорошо… Это у меня плохо… Самой хотелось, чтобы меня похитили. И ведь похитили! Думаешь, я не понимаю, что Валентин меня использует?.. Он, конечно, не преступник, но все равно – чужой. Ему нужно быть в курсе событий, поэтому он и пришел ко мне. Почувствовал, что сможет заморочить мне голову. И заморочил… Да, я знаю, что меня используют. Но ничего не могу с собой поделать, так он меня очаровал… Да, очаровал. Хожу как чумная, ничего не соображаю… Спасибо, ты встряхнул. И все равно в голове туман…

– А если все-таки Светлову похитили насильно? – спросил Артем.

– Но это не так, – неуверенно мотнула головой Вештель.

– Ну а вдруг?.. И что за фирма, которой руководит Михайлов?

– Юридическая фирма. Коллекторские услуги…

– Говоря иначе, вышибание долгов.

– Не вышибание, а возвращение на законных основаниях…

– Вы сами прекрасно знаете, на каких основаниях возвращаются банковские долги. Совсем не обязательно браться за раскаленный утюг, чтобы уговорить должника. Можно напугать и словом…

Артем вспомнил охранника Самойлова, его суеверный страх перед Михайловым.

– А ваш Валентин умеет резать без ножа…

– Да, он обладает даром внушения, – не могла не согласиться Варвара Карловна.

– И у него есть люди, которые могли похитить Светлову без ее согласия… И он работает на Лесогорова… Это опасный человек, Варвара Карловна, и мы должны его найти…

– Знаю, что опасный, но не могу с этим согласиться, – отчаянно мотнула головой она.

– Потому что Валентин вам голову заморочил. А надо разморачиваться, Варвара Карловна. Вы не просто женщина, вы – майор милиции, начальник отдела. У вас должна быть профессиональная гордость…

– И это говорит мне какой-то лейтенант, – с горьким сарказмом произнесла она. – И говорит правильно… Профессиональная гордость сильнее женской… Да, наверное, ты прав, Гончар, Валентина нужно задержать… Не знаю, что это даст, но я должна исправить свою ошибку…

– Где он живет?

– Квартира у него в Москве, но где, не знаю. У меня были, потом дача под Звенигородом… А где в Москве квартира, не знаю…

– Номер телефона?

– Да, это есть… Но есть и другой способ его найти.

– Какой?

– Спутниковый маячок, который я установила в его машине. Тайком, разумеется…

– И зачем вы это сделали? – ободренно улыбнулся Артем.

– Сознание у меня женское, а подкорка – милицейская. Хотя и не думаю, что это меня спасло… Ты собираешься его найти?

– Да. И поговорить по душам.

– Что ж, тогда я еду с тобой…

Артем настороженно посмотрел на свою начальницу.

– Ты думаешь, я могу тебе помешать? – страдальчески усмехнулась она. – Все может быть. Но так я хоть буду у вас на виду, а без вас – и позвонить ему могу…

– Тогда собирайтесь, поехали.

– К чему такая спешка? И вообще, зачем тебе Валентин? Он тебе ничего не скажет…

– Вам скажет… А найти его мы должны. И чем скорей, тем лучше…

Интуиция не подсказывала, она кричала во весь голос, требовала задержать Михайлова. И глупо было бы откладывать на потом то, что можно было сделать сейчас.

Машину тряхнуло на ухабе, по стеклу царапнула ветка осины, оставив на нем желтый, подсохший по краям лист. Илья Степанович ехал к своей Маше.

– Я думаю, было бы лучше, если бы мы немного постреляли, – подал голос Ухтомский. – Одно дело деньги, и совсем другое – проявить храбрость во спасение любимой женщины…

– Ты хоть раз проявлял храбрость во имя любимой? – пренебрежительно усмехнулся Лесогоров.

Сам он однажды совершил мужественный поступок – сумел защитить жену от двух подвыпивших мазуриков. Драка была жестокой, Илье Степановичу сильно досталось, но все же победителем из нее вышел он. И еще ему приходилось прятаться вместе с Наташей от братков, которым он в далеком девяносто пятом отказался платить дань. Тогда его смог спасти от бандитской пули Скорняк, а с братвой разобрался РУОП…

Скорняк и сейчас верен ему, а в Ухтомском Илья Степанович очень сомневался. Этот парень готов идти к своей цели по трупам. Для него нет ничего святого. Поэтому он и похитил Машу, чтобы угодить своему боссу. И этот сценарий с очередным похищением тоже придумал он. И грамотно все изложил – чтобы выйти из образа злодея, нужно совершить поступок. Илья Степанович должен был освободить Машу из рук «милиционеров», посмевших выкрасть ее и потребовать выкуп в один миллион долларов… Если она увидит в нем героя и согласится выйти за него замуж, он будет премного благодарен Ухтомскому.

– Не нужно стрельбы, – покачал головой Лесогоров. – Это лишнее… Достаточно того, что я заплатил за Машу миллион…

На самом деле он, конечно, ничего не платил. Это была всего лишь игра, пыль в глаза Маше. В подражание незабвенному товарищу Саахову из «Кавказской пленницы» у него теперь было только два пути – либо он ведет ее в загс, либо она ведет его к прокурору. Лесогоров предпочитал первое, поэтому приходилось изворачиваться.

– Как скажете, Илья Степанович. Вы человек большой, вам видней…

Ухтомский готов был соглашаться с ним во всем, но не всегда. Илья Степанович понимал, что может настать момент, когда этот хамелеон сменит окраску с подхалимской на барскую. Он хитер и умен и, если ему отдать всю власть, сможет прибрать к рукам банк, а затем и весь холдинг так, что Лесогорову с его контрольным пакетом акций попросту может не найтись там места. Поэтому сейчас уже нужно держаться с ним настороже.

– Я большой человек, – кивнул Илья Степанович. – И ты будешь большим человеком. Когда-нибудь…

– Вы считаете, что мне пора на повышение? – затаил дыхание Ухтомский.

– А ты считаешь, что мы можем обсуждать этот вопрос в той обстановке, в которой находимся? – язвительно спросил Лесогоров. – Ты не понимаешь, что мы с тобой, мягко говоря, в неловком положении? Маша в опасности, а мы изображаем из себя героев…

– Ну, в какой же она опасности! Поверьте, Илья Степанович, с ней обращались очень хорошо.

– Но ведь она верит, что ее похитили по-настоящему и настоящие менты.

– Значит, поверит, что и вы спасли ее по-настоящему.

– Дело не во мне, дело в ней… Я очень ее люблю. И не сносить тебе головы, Дима, если с ней вдруг что случится…

Илья Степанович уже жалел о том, что позволил уговорить себя и втянул Машу в круговорот неприятных для нее событий.

– Ну что вы такое говорите, Илья Степанович! Все будет хорошо! Уверяю вас, никто и ни о чем жалеть не будет!

– Твои бы слова да Маше в уши, – усмехнулся Скорняк, доселе хранивший молчание. – Если хоть один волос…

Юрий Викторович не договорил, но многозначительно сжал кулак, в упор глядя на Ухтомского. Как куренка задушит…