Лобовое столкновение - Троицкий Андрей

Кот накрутил три последние цифры, набрал в грудь побольше воздуха и задержал дыхание словно перед прыжком в воду. Лишь бы выгорело… Если сейчас выяснится, что Настя никуда не уезжала, он плюнет на все и вернется в Москву. Он должен быть рядом с ней, хотя бы ненадолго, до тех пор, пока на свободе. Он должен ее увидеть, поговорить, все рассказать. Честно, как было.

Через пять минут Стеша и Костян вышли на улицу.

— Мне очень жаль, что так получилось, — сказала девушка. — Может быть, я что-то не так говорила? Или эта Зинаида почувствовала, что ей врут, что я звоню от вас и зовут меня не Вероника?

— Ты все сделала, как надо. Очень убедительно получилось.

— Вам надо встряхнуться. Хотите в кино? Я приглашаю. Как раз в «Победе» идет интересный фильм…

Кот помотал головой.

— Как-нибудь в другой раз, — сказал он. — У меня плохое настроение. А это, как заразная болезнь, всем окружающим передается. Тебе со мной будет тоскливо. Спасибо тебе.

Повернувшись, Кот зашагал куда глаза глядели, чувствуя спиной взгляд Стеши. В лицо дул пронзительный холодный ветер, казалось, от этого ветра на глаза наворачивались слезы. Итак, Зинаида не соврала: Настя действительно уехала из России навсегда. К этому все и шло, и вот она, конечная остановка. Кот сам во всем виноват, только он один. Надо было поговорить со своими ребятами, расставить все точки, завязать с делами… Впрочем, что теперь толку рассуждать, он такого наворотил в жизни, что всего не исправить, даже не вспомнить. Прошлое, что это такое? Стертые подошвы его ботинок. И только.

В пивную непогода загнала много народа.

Столики с пластиковыми столешницами, расставленные по залу, оккупировали в основном рабочие с гуталинной фабрики и местные ханыги. Отстояв очередь у прилавка, Костян взял две пол-литровые кружки пива, двести водки и копченую скумбрию. Поставив водку на тарелочку с рыбой, другой рукой подхватил кружки и, лавируя между посетителями, приткнулся за столиком у витрины. Через запотевшие стекла видна асфальтовая площадка, отделенная от улицы заборчиком из железных прутьев. Решив сразу согреться изнутри, Костян хлопнул водки, но легче на душе не стало.

На улице изредка грохотали грузовики, с железнодорожной станции доносились гудки поездов, уходящих отсюда в другие места, в другую жизнь.

Костян неторопливо отхлебывал пиво, перестоявшее, кисловатое, отдающее бочкой. Какой-то мужик тронул его за локоть.

— Друг, рыбу доедать будешь?

— Бери, угощайся, — Кот отодвинул от себя пластиковую тарелочку с недоеденной скумбрией.

— Погода нынче шепчет прямо в ухо: друг, займи и выпей, — мужика тянуло на разговор, но Кот, отвернувшись в сторону, угрюмо молчал.

Он снова вспомнил Париж, второй день знакомства с Настей.

Когда Кот, доехав на паленом «мерседесе» до парижской гостиницы, вошел в холл, Настя поднялась навстречу из кресла, остановилась, оглядев его с ног до головы.

— Ого, — сказала она, — ничего себе парниша.

— Стараюсь соответствовать.

— Ольга уже ждет нас. Откуда прибыл такой красивый?

— С утра проснулся и двинул в магазин, — соврал Кот. — В том пиджаке я как последний лох.

«Я знаю тебя двадцать четыре часа, но люблю уже двадцать четыре года», — хотел сказать Костян, но промолчал. На ходу говорить про любовь — все равно что лузгать семечки в оперном театре. Он приоткрыл дверь, пропуская свою даму вперед. Как вчера, с Сены дул ветер, лучи солнца уже позолотили мансарды, а небо на глазах меняло свой цвет, из пепельно-серого становилось прозрачно-голубым. Когда завернули за угол, Костян вытащил из кармана ключи от мерса, подбросил их вверх и поймал.

— Моя телега, — он остановился. — Даже не скрипит.

— Серьезно? Это твоя машина? — Настя округлила глаза, разглядывая хромированную решетку радиатора, будто свершилось чудо. — Ну, ты даешь. Чем ты занимаешься по жизни? Играешь на бирже?

Костян почему-то оказался не готов к этому простому вопросу. Он уже заметил за собой, что в присутствии Насти его покидает внутренняя сосредоточенность, мысли разбегаются, как тараканы, а слова путаются.

— Можно сказать, в общем и целом… Автомобильный бизнес. Помогаю старушке Европе освободиться от лишнего металлолома.

Через полчаса они оказались на краю семнадцатого округа перед старым трехподъездным домом, зажатым между двумя новыми высотками. Когда-то дом знавал лучшие времена, здесь селились средней руки буржуа. Теперь жилое пространство оккупировали в основном работяги и выходцы из бывших французских колоний. Консьержа сменил кодовый замок, лифт не работал, а лепнина, украшавшая потолок подъезда в прошлом веке, обвалилась.