День гнева - Левицкая Ольга

– Давай, давай! – простонала она...

Малыш весь дрожал. Обеими руками сжав свой перевозбужденный пенис, он задыхаясь вглядывался в невероятную картину полового акта. Партнеры охали и приглушенно стонали. Белый засаживал с такой силой, что девушку буквально подбрасывало вверх. Она только мычала в ответ и подмахивала, с трудом сохраняя равновесие. Вдруг Белый зашипел будто рассерженная змея.

– Балл-я-а-а! ...

Впившись пальцами в дергающуюся задницу, он стал быстро-быстро двигать членом. Борисова тоже дошла до кондиции. Навалившись грудью на дерево, она держалась за него одной рукой, а другой яростно растирала лобок. Она дышала скоро и коротко, словно кошка.

– Ну же, ну!!!

Белый в последний раз с силой вошел в нее и застыл, извергая семя. Лицо его перекосилось, зубы оскалились. Теперь он и в самом деле походил на злобного зверя, словно только что выползшего из лесной чащобы. Ощутив мощные толчки спермы, Борисова взвизгнула и стала кончать сама. До боли прижавшись щекой к дереву, она что есть силы надавила ладонью в паху и сжала бедра. Ее глаза были закрыты. Сквозь стиснутые зубы прорывались глухие хрипы...

Потрясенный Малыш провожал взглядом удаляющуюся парочку. Когда затихли их шаги, он без сил повалился на кучу листьев. Он задыхался и жадно ловил холодный лесной воздух. Судорожно стиснутые руки все еще сжимали влажные, пропитанные чем-то липким штаны...

Глава 12

– Ну что, Эля, давай рассказывай!

Наташа устроилась поудобнее и приготовилась слушать задание по истории. В руках она держала тетрадку – своеобразный кондуит, в котором плюсами и минусами отмечались «заслуги» учеников из ее звена.

– Как скажете. – Массагутова чуть улыбнулась кончиком губ. – А что именно Вы хотели услышать?

Наташа пристально посмотрела на нее – не издевается ли? Вообще Элька была неплохой девчонкой, и Терехова очень тепло к ней относилась. Но поскольку в прошлые годы они дружили с разными подругами, которые к тому же на дух не переваривали друг дружку, то Наташа и Эля также практически не общались. Все ограничивалось сдачей уроков, которые твердая «хорошистка» Массагутова обычно отбарабанивала без запинки.

Вообще эта хорошенькая татарочка была в классе на особом положении. Помятуя о ее дружбе с подругой босса, волки продолжали неплохо к ней относиться. Иногда они даже удостаивали ее беседами, во время которых речь обычно шла об их незабвенном друге Шер-Хане. Элька рассказывала им кой-какие неизвестные подробности из жизни короля и королевы. Парни дивились, переглядывались между собой и восхищенно цокали языками.

Разумеется, в связи с таким отношением к ней «хозяев», Массагутова пользовалась в классе немалым весом и авторитетом. Никто не желал с ней связываться и ругаться. Даже «волчицы». Эти четыре подруги, которые просто задолбали весь класс своими насмешками и приколами, с Элькой всегда разговаривали вежливо и уважительно...

– Что услышать? Историю, вообще-то. А что ты, не знаешь что ли?

– Я много чего знаю, да не все рассказываю.

Массагутова откровенно улыбалась, глядя на растерявшуюся звеньевую. Наташа никогда еще не видела ее такой непослушной.

– Тебе минус поставить? – тихо спросила она.

Элька сделала большие глаза.

– Ой, боюсь, боюсь, боюся!

– Ну как знаешь...

Терехова вздохнула и потянулась к тетради. Ей очень не хотелось ставить «прокол», но сегодня та была просто невыносима. Вдруг упрямица накрыла ее руку своей.

– Да ладно тебе, Наташа. Знаю я все. – Она по-прежнему улыбалась, но глаза ее стали серьезными. – Что ты, шуток не понимаешь?

Терехова медленно высвободила руку. Она недоверчиво смотрела на хитрое личико Массагутовой. – Что она еще задумала?

– Да ведь тебя не поймешь. То ли шутишь, то ли нет.

– Да вот, я такая! – Элька снова было рассмеялась, но тут же взяла себя в руки. – Знаешь, Наташа, мы тут вот... в общем как-то... одни остались что ли... Она покраснела и вовсю запиналась. – В общем... давай дружиться! Ты как?

Терехова изумленно смотрела на пунцовую от смущения девушку. Никак она не ожидала подобного поворота. Вообще, после неприезда Майи ей и в самом деле стало довольно одиноко. У всех остальных девочек уже давно сложились прочные дружеские союзы, в которые они совершенно не желали принимать новых лиц. И несмотря на внешнее уважение и авторитет, Наташе стало практически не с кем перемолвиться словом, поделиться сокровенным и наболевшим. У Массагутовой в принципе были те же проблемы. С той лишь разницей, что ее-то с радостью приняли бы в любой «девичник».